Тут-то и проявились их разные склонности. Сергей перевез в «Дубраву» дедову библиотеку и поначалу сутками просиживал на втором этаже, просматривая обширный архив покойного и разбирая книги, среди которых попадались редкостные антикварные издания.
Катя тенью бродила по комнатам, изнывая от скуки и недоумевая, откуда в ее муже взялась такая страсть к чтению.
Ему не удалось приобщить жену ни к спорту, ни к верховой езде, ни к чтению пыльных фолиантов, ни к научным опытам, которыми он вдруг увлекся. К охоте она тоже оставалась равнодушной. Сплетничать с подружками по телефону ей надоело: общих тем для болтовни становилось все меньше. Городская жизнь казалась утерянной навсегда. Сергей, который подчинился воле тестя, ни о чем не жалел. Уединенный быт в «Дубраве» был ему по вкусу. Он и слышать не желал о возвращении в Москву. А Катрин слишком любила его, чтобы разъехаться…
Лавров проехал Верею с ее церквями и разбросанными в снегу домами и свернул направо. Указатель сообщил ему, что до пансионата «Лель» осталось двадцать километров.
Дорога была почищенная, но узкая. По бокам громоздились сугробы. Двум машинам не разминуться.
«Как они тут ездят?» – удивился бывший начальник охраны.
Холмы поросли лесом. Сыпал мелкий снежок. Проселок петлял, и перед каждым поворотом приходилось сбавлять скорость. Вдруг вылетит на своей крутой тачке какой-нибудь отдыхающий под кайфом? Мало не покажется.
За очередным поворотом Лаврова поджидал сюрприз. Посреди дороги стоял белый джип «ниссан».
Роман выругался, притормозил и вышел из машины. «Ниссан» продолжал стоять, как стоял.
– Что-то случилось? – крикнул он.
Ему не ответили. Он приблизился и увидел, что водитель «ниссана» – женщина. Она сидела за рулем и не собиралась освобождать дорогу.
Лавров наклонился и постучал костяшками пальцев по тонированному стеклу.
– Эй! Милая дама! Что с вами?
Женщина молчала.
– Мне ехать надо, – повысил он голос. – А вам?
Дама повернула голову. Сквозь стекло ее лицо казалось белым, словно луна. Она была молода и красива. Может, пьяна? Или травки накурилась?
– Я могу чем-нибудь помочь? – предложил он. – Откройте дверцу. Или хотя бы опустите стекло.
Барышня испуганно оглянулась, как бы ища поддержки. Но в салоне никого не было, кроме нее. Белая лента дороги тоже была пустынна. Видимо, тут не так часто ездят.
– Так и будем стоять? – начал сердиться он. – Холодно, между прочим. Мороз. И вообще, я спешу.
Женщина-водитель решилась и робко приоткрыла окно. На вид ей было лет двадцать пять. Короткие каштановые локоны с рыжим отливом вились вдоль щек и беспорядочно падали на лоб. Точеный носик, маленькие пухлые губы, тронутые помадой, карие глаза под тонкими дугами бровей – все выдавало в ней породу женщин, рожденных для восхищения. Странная бледность покрывала ее лицо.