Поле битвы (Дьяков) - страница 64

Старуха неожиданно разразилась в ответ раздражённой тирадой:

– Чего брать, разве это укроп, он же перерос у тебя, вон вялый какой! И «чёрной» этой свои деньги отдавать неохота, чтобы они своих архаровцев злющих рожали да растили. И когда же вы торговать научитесь, чтобы товар у вас был не хуже чем у них?

Бабка замолчала так же внезапно, как и разговорилась и пошла прочь шаркающей походкой, ничего не купив и не дав дачнику возможности ей ответить.

– Во, старая даёт, – покачал он ей в след головой. – Столько лет прожила, а как не знает, что негде нам научиться-то было. Нас же всех партия и правительство, дышло им в пасть, не торговать учило, а другому. Меня, Родину защищать, других – не ждать милостей от природы, в космос вырваться, друзьям в джунглях где-нибудь помогать революцию делать, на заводах вкалывать, в НИИ штаны протирать. А им ведь и советская власть торговать позволяла, у них навык не потерян, у них и деды и прадеды торговали, кто цветами, кто чем. А для нас с семнадцатого года это занятие позором считалось. Да за это, за то, что нас семьдесят лет от торговли отучали, я не вдвое, в двадцать раз должен меньше «чёрных» за место платить. Власть в этом виновата, что мы не умеем, власть и должна нам помогать…

Дачник говорил явно для Ани, ожидая её сочувствия или комментария. Но та не отреагировала, тем более возле неё по-прежнему не переставали толкаться покупатели. Зато с другой стороны с нескрываемой ненавистью косила на него свои чёрные глаза Зара – ей «теоретические выкладки» соседа по торговому месту явно не понравились. Потом дачник попросил Аню присмотреть за его черникой, а сам пошёл в здание администрации платить свои полцены за место.

Во второй половине дня жара стала просто нестерпимой, даже привычные к ней кавказцы обливались потом. Солнце, с утра не такое злое, теперь светило Ане и её соседям прямо в лица, высушивая товар. Особенно доставалось зелени на прилавке Зары. Она постоянно взбрызгивала её водой, тем не менее, товар буквально на глазах терял внешнюю свежесть. Кто-то сказал, что на термометре тридцать три в тени. Жара сказалась и на покупателях, их поток заметно схлынул, и у Ани тоже появилась возможность перевести дух, присесть.

– Почём у вас картофель?

Аня вздрогнула и подняла глаза. Перед прилавком, источая тонкий, приятный аромат каких-то, по всему, очень дорогих духов стояла женщина…

Как обычно представляют высокомерных много о себе мнящих «столичных штучек» женского рода? Иной раз по внешнему виду и не определишь, кто она, жена «нового русского», его любовница, или всего лишь какая-нибудь мелкая чиновница, актриса второго состава третьестепенного театра, считающая каждую копейку. Независимо от социального и имущественного положения они умеют держаться, носить даже недорогую одежду по-королевски. Эта всё-таки, скорее всего, являлась женой небедного человека. Именно женой, потому, что всевозможные «бизнесвумен» обычно чрезмерно, по-плебейски деловиты – королевы такими не бывают. Эта же покупательница смотрелась воплощением спокойствия и неспешности. Проходя своей «качающейся» походкой вдоль торговых рядов, она демонстрировала полное пренебрежение призывам торговцев-джигитов, не удостаивая их даже мимолётными взглядами, в то время как те буквально всю обшаривали её жадными, горящими глазами. Смотреть действительно было на что. Лет тридцати – тридцати пяти, выше среднего роста, в солнечных очках, не слишком полная, а что называется в меру упитанная, с открытыми плечами, спиной… Загар, золотисто-коричневый насыщенный, вот что в первую очередь притягивало к ней глаза. Загар по всему не дешёвый, турецкий, или египетский, то был явно дорогой загар, французской Ривьеры, пляжей Флориды или Багам. Впрочем, загар смотрелся не только сам по себе, его удачно оттенял лёгкий белоснежный костюм женщины, подобие кофточки и короткая расклешённая юбка, такая же белая шёлковая косынка и белые босоножки на модном каблуке. Казалось, что женщина оделась несколько не по возрасту, но при этом она настолько естественно, непринуждённо держалась, настолько шёл ей этот «молодёжный» наряд. Правда украшения – довольно большие массивные серьги, крестик на золотой цепочке, кольца и перстни на пальцах обоих рук, буквально «горящие» под солнечными лучами, всё это говорила, что она не девушка, а дама, и дама весьма состоятельная. О том же свидетельствовали большой кошель и футляр с мобильником, помещающиеся на специальном поясе, единственной тёмной полоске в окружении белой материи, золотых украшений, золотистого тела.