Их беседа потонула во внезапной волне общего разговора.
— Целый день одно и то же,— сказал старик, собиравшийся есть пирожные,— Гости уезжают, и даже кое-кого из наших парней призвали в резерв ВМС.
— Видели, как по Каналу шел флот? — спросил кто-то.
— Корабли проходили целый день, богом клянусь,— сказал молодой круглолицый рыбак.— Я видел их со своей лодки. Идут и идут, целый день, верно, мистер Морган? — обратился он к чиновнику береговой охраны, который сидел и курил, привалившись спиной к стойке и сдвинув на затылок шляпу с белыми полями. Охранник кивнул.
— Верно, Джим, целый день.
— А ты видел, сколько их было, Джо?
— Я не считал,— спокойно, но твердо ответил Морган.
Война вторглась в дружелюбный уют бара. Мужчины постарше принялись болтать о прошлой войне. Мой сосед сказал:
— Я насчитал больше пятидесяти. Они приведут Италию в чувство, как пить дать.
Я почувствовал какую-то досаду оттого, что разговор о войне ворвался даже в теплое уединение бара.
— К черту войну,— сказал я.— Я пытаюсь насладиться отпуском.
— А чем плоха война? — спросил мой сосед, и в его глазах заиграли огоньки.— Война поможет нам перезимовать. Нам либо на войну идти, либо наниматься на пароходы.
Я взглянул на него. За смешинками в его глазах таилась серьезность.
— Да...— сказал я.— Должно быть, кризис вас здорово ударил — два года подряд и в самый разгар сезона отпусков.
— Ну, в прошлом году было еще ничего. Он пришел позже.— В его голосе слышался легкий ирландский акцент, но совершенно не было местного. Он допил свое пиво и продолжал:— Впрочем, даже тогда мне удалось сделать шесть рейсов. В этом году будет хуже. В наши дни на рыбе не больно-то заработаешь — на зиму, во всяком случае, не хватит. А правительство совсем не помогает, сэр, хотя мы ему ох как нужны, когда дело доходит до войны.
— Разве нельзя рыбачить зимой? — поинтересовался я.
Он пожал плечами.
— Мы выходим в море при первой возможности, но чаще всего оно слишком бурное. Да и потом, приходится ведь ладить снасть.
У нас тут по двести плетеных ловушек на лодку, да еще сети... А рыба уже не та, что прежде. Она уходит в другие места. Что-то такое с Гольфстримом. Рыбалка — отмирающий промысел, верьте моему слову, сэр. Нас, рыбаков, на этих берегах осталось всего тыщи три.
— Да,— согласился я,— знаю. Вон в Маллионе, к примеру, все молодые мужчины отправляются работать в города.
— Да, но здесь вы этого не встретите. Мы не боимся работы, да и молодняк наш тоже. Летом в пять утра мы уже в море, ставим ловушки. Потом возвращаешься с рыбалки и до вечера вывозишь в море отдыхающих. Иногда по три группы на дню. Это сколько же часов работы в сутки получается?