Жена крестьянина по-прежнему сидела у колодца. Она словно окаменела. Не в силах пошевельнуться, она не слышала и не видела ничего, что творилось вокруг. Казалось, она омертвела. И вдруг она услыхала, как вдали кричит ее муж; он звал ее, и сердце ее забилось вновь. К ней опять вернулась жизнь. Она открыла глаза и огляделась вокруг, словно человек, только что пробудившийся ото сна. Стоял ясный день, светило солнце, выводил трели жаворонок, и казалось совершенно немыслимым, что и в этот чудесный день ей придется тащить на плечах свою беду. Но она увидела обуглившиеся бревна, которые валялись вокруг, и толпы людей с черными закопченными руками и разгоряченными лицами. И подумала, что возродилась к еще более горестной жизни, чем прежде. Но все-таки в ней поселилось ощущение того, что страдания ее подошли к концу. Она оглянулась: где же подменыш.
Он не лежал больше у нее на коленях, и нигде поблизости его не было. Будь по-прежнему, она бы вскочила и начала его искать, но теперь она как-то непостижимо почувствовала, что это не нужно.
Она услыхала вновь, как со стороны леса зовет ее муж. Он спускался вниз к усадьбе но узкой тропинке, и люди, что помогали гасить пожар, устремились к нему навстречу. Они окружили его тесным кольцом, и она его не видела, слышала только, как он все снова и снова звал ее им имени, словно ей тоже надо было поспешить ему навстречу, ей, как и всем остальным.
И в голосе его звучала огромная радость, но она все равно продолжала сидеть, тихо и молчаливо. Она боялась шевельнуться. Наконец огромная толпа людей окружила ее, и муж, отделившись от остальных, подошел к ней, держа за руку прекраснейшего ребенка.
- Вот наш сын. Он вернулся к нам, - сказал он, - и спасла его только ты, и никто иной.