Потому что местные товарищи посодействовали бы ему своевременно додуматься до вполне очевидной истины: бородатый гражданин, именующий себя Генрихом Борменталем, как раз и есть второй участник противозаконной сделки.
Из-за такого амбициозного подхода истина эта стала очевидной для сотрудника слишком поздно — только тогда, когда циничный постоялец скрылся, похитив чемодан с отобранными «связками бумаг», ценными фотографиями, а заодно и служебными документами, оставив в качестве прощального подарка полутруп любопытного Ульхта, слишком ретиво взявшегося за роль сыщика-любителя. Должно быть, завладев чемоданом, бородатый контрабандист Генрих был сильно разочарован: ничего представлявшего коммерческий интерес там не было! Временем, чтобы избавиться от такого значительного объема документов, изобретательный контрабандист не располагал и поэтому просто отдал чемодан на хранение нервному Мазуру, охарактеризовав его как «архив» и сославшись, конечно, на волю исчезнувшего профессора фон Штерна.
Что было делать в таких обстоятельствах несчастному сотруднику, да еще и непрофессионалу? Он практически завалил секретную операцию, потерял кучу бланков строгой отчетности, кроме того, мог в любой момент стать подозреваемым в двух покушениях на убийство — утопшего фон Штерна и едва дышавшего Ульхта. И он принимает решение. Расстаться с образом фон Штерна. Смыть грим, облачиться в почти подходящую по размеру одежду Ульхта, завернуть его обнаженное тело в одеяло, тайно, через лаз, протащить в здание НКВД и запереть в камере обнаруженным в доме фон Штерна ключом и таким образом косвенно привлечь к расследованию местные силы. В отличие от полного Генриха, который вряд ли мог бы пролезть через лаз, исполнитель роли фон Штерна был человеком сухощавым и проделал все эти манипуляции без труда…
— А кто нарисовал на теле Ульхта руны? — заинтересованно спросил Прошкин.
Луна уже взошла так высоко, что могла только спускаться, но о том, чтобы пойти и наконец-то вволю поспать, коллеги даже не помышляли.
Корнев презрительно махнул рукой:
— Какое это сейчас имеет значение? Важно другое… Вот мы с тобой — ночь не спим, переживаем, что делать с этими бланками, а представь, каково тем, кому за них отчитываться! — у Прошкина от такой мысли мгновенно похолодели пальцы на ногах, а Владимир Митрофанович продолжал: — Конечно, организаторы этой операции проявили то, с чем партия нас призывает всемерно бороться, а именно местничество. Так ведь и ты, случается, со Сквирским собачишься…
Прошкин со Сквирским, начальником УГБ НКВД Красносельского района, не собачился. Просто гражданин Валежко, успешно разоблаченный как вредитель, проживал в Красносельском районе, подведомственном капитану Сквирскому, а вредил по месту работы — у Прошкина, в Калининском районе. И конечно, Николай Павлович с полным основанием вписал успешное расследование дела о вредительстве гражданина Валежко в свой статистический отчет по району… Теперь злопамятный товарищ Сквирский, не успевший отчитаться раньше Прошкина, жалуется на горькую судьбу и плетет интриги… Об этих истинных обстоятельствах он тут же в излишне эмоциональной манере напомнил Владимиру Митрофановичу.