Впереди шел крепкий паренек лет двадцати с небольшим, загорелый и светловолосый, в одной черной исподней майке с намалеванным красным черепом и молнией и какой-то нерусской надписью. За поясом у него Прошкин заметил рукоятку пистолета, с плеча свешивалось незнакомое оружие, по виду отдаленно напоминавшее новомодную вещь — автомат, только с коротким стволом. На шее у паренька поблескивала довольно толстая золотая цепь с привешенной грубой металлической биркой, а на голом предплечье красовалась татуировка, сильно напоминавшая многоногую нацистскую свастику, вписанную в круг. На парне были темные очки, вроде тех, что носят слепые или барышни-курортницы. Причем очки белобрысый паренек зачем-то переместил на затылок, да и шел он странно — вперед спиной, видимо для удобства беседы со следовавшими за ним спутниками. Белобрысый громко и эмоционально, размахивая руками, втолковывал двум другим мужчинам:
— Я не нанимался забесплатно по горам бегать. Протирать штиблеты зря. Другое дело, если бы Лысый сказал: тому, кто первый альпиниста поймает, плачу штуцер…
— Штуцер?
Один из слушателей, по-военному подтянутый худощавый мужчина слегка за сорок, с аккуратными усиками и стрижкой ежиком, чуть подернутыми ранней сединой, в безразмерно объемном жилете с массой карманов, надетом прямо на голое тело, от возмущения даже остановился, прямо напротив затаившегося Прошкина, и поправил такой же, как у парня, автомат. На шее у него висел крупный деревянный крест на широком кожаном шнуре. Мужчина продолжал:
— Штуцер, говоришь… До чего ж ты, Паха, наглый! Ведь из фильтрапункта его выкупили, — начал загибать пальцы обладатель аккуратных усов, — паспорт, и общегражданский, и заграничный, выправили, права нарисовали, даже разрешение официальное на ношение оружия исхлопотали, а ему все мало! Штуцер он хочет получить!
В разговор вступил третий путник — мужчина спортивного вида, высокий и смуглый, обладатель великолепной мускулистой фигуры, на вид немногим за тридцать лет. Его обнаженный атлетический торс украшали исключительно толстая золотая цепь с привешенной к ней самой обыкновенной оружейной пулей, ремень автомата и лямка рюкзака, болтавшегося за спиной. Из-за черной тряпки, покрывающей голову наподобие платка, он был похож на пирата. Прошкин догадался, что хитроумный мужик снял не то майку, не то рубаху и повязал ею голову от солнца, и чуть не хмыкнул вслух от такого открытия. Глаза мужика были прикрыты совершенно такими же, как у белобрысого Пахи, темными очками.
— Знаешь, Дед, по сути, Паха прав. Нас наняли для определенной работы. И плату за нее согласовали. Дополнительная работа должна и оплачиваться дополнительно. Это правильно — и по понятиям, и по уму.