— У него из сейфа произведена выемка служебной документации. Из моего сейфа — тоже. У нас обоих сняли «винчестеры» с компьютеров. Но мне назначили время допроса на сегодняшний вечер, а его задержали.
— Где он сейчас?
— Разве в наших подвалах не хватает камер?
— Да. Я понимаю. А повод-то какой к аресту?
— Это не арест, это только задержание. Согласно процессуальному кодексу, следственные органы могут осуществлять задержание на сорок восемь часов, а после этого в судебном порядке оформляется арест.
— Оформят?
— Кто их знает. Все зависит от того, какие документы у него нашли.
— А какие у вас?
— Забрали только то, что касается вашей лаборатории. Но у меня по лаборатории документов немного, в основном по другим делам. А Юрий Васильевич вас курировал, наверное, у него есть что посмотреть.
— Документы по моей лаборатории? Это крайне странно. Почему меня никто не поставил в известность, что имеются какие-то сомнения по поводу нашей деятельности?
Владимир Иванович растерялся. Он попытался было высказать свое возмущение, хотя и понимал, что высказывает его не по адресу, но не успел, потому что из дверей вышел профессор Огервайзер, кативший за собой небольшой чемодан.
— Все, Константин Петрович. Мой гость вышел. Желаю вам удачно выпутаться. Держите меня в курсе событий. Если у меня что-то важное появится, я вам позвоню.
Он обернулся, поймал взгляд охранника и жестом подозвал его:
— Отнесите, пожалуйста, чемодан профессора в машину. — А сам трижды коснулся щекой щеки профессора. — Рад, что вы приняли мое приглашение, герр Огервайзер. Вы бывали когда-нибудь в Москве? Знаете город?
— Был только в Петербурге. Приглашали на симпозиум. Я тогда еще работал в фармацевтической компании «Пфайфер Лоок». Но симпозиум проходил за городом, нас вообще-то свозили в Петродворец, но сам город я посмотреть так и не успел. Время было сильно ограничено. Надеюсь, Москву вы мне покажете? Хотя времени у меня и в этот раз мало.
— Тогда сразу провезу вас по городу, поскольку моя лаборатория находится в лесу за городом. Пойдемте к машине. Я сам сегодня за рулем. Со мной только охранник, он не помешает нам беседовать.
Разговаривали они по-английски, поскольку Владимир Иванович, даже имея деда-немца, не слишком хорошо владел немецким языком. Все как-то времени не хватало плотно заняться. А английский пришлось выучить по необходимости еще в молодости, потому что в Советском Союзе генетика не считалась тогда серьезной наукой, и генетики не имели собственного журнала. Чтобы читать иностранные журналы, требовалось хорошо владеть английским. Научная литература в советских библиотеках вся была на английском языке. Даже немецкие журналы поставлялись в библиотеки в английском переводе. Касалось это журналов по генетике или вообще всех научных, Владимир Иванович не знал, да и не интересовался этим. Он всегда стремился знать только то, что ему было необходимо, а все остальное забывал очень быстро.