- Пьют во "Вдове", - Кин указал на маленькую таверну, - а вдова - упрямая старая склочница, которой и принадлежат повозки, а вино входит в оплату.
Они предполагают отправиться в путь, когда откроют ворота, но обычно задерживаются из-за вина, что удивительно.
- Удивительно?
- Вино просто ужасно. На вкус как коровья моча.
- Откуда ты знаешь?
- Вот вопрос, достойный доктора Люциуса. Ты уверен, что хочешь это сделать?
- Как еще я могу выбраться из этого города, черт возьми?
- Фокус в том, чтобы втиснуться между двумя бочками. Просто пролезь в центр телеги, и никто никогда не узнает, что ты там. Я дам тебе знать, когда ты сможешь безопасно туда забраться.
- Ты не спрячешься вместе со мной?
- Меня они не ищут! - сказал ирландец. - Это ты - тот парень, которого хотят повесить.
- Повесить?
- Господи, ты же англичанин! Томас из Хуктона! Главарь эллекенов! Конечно, тебя хотят повесить! Соберется толпа побольше, чем в воскресенье шлюх!
- Что за воскресенье шлюх?
- Ближайшее воскресенье к празднику Святого Николая. Предполагается, что в этот день девушки должны отдаваться мужчинам, но я не видел, чтобы такое происходило. И у тебя не так много времени.
Он замолчал, потому что на противоположной стороне площади наверху открылись ставни. Из окна выглянул человек, зевнул и исчез. По всему городу кукарекали петухи.
На углу площади зашевелилась кипа тряпья, и Томас понял, что там спит нищий.
- Совсем немного времени, - продолжил Кин. - Ворота открыты, так что довольно скоро повозки поедут.
- Боже мой! - произнес Томас.
- Когда ты это сделаешь, ты будешь пахнуть скорее как Иуда Искариот. Я бы залез сейчас, никто не смотрит.
Томас перебежал маленькую площадь и протиснулся в последнюю повозку. Запах просто сбивал с ног.
Бочки были старыми, текли или, скорее, сочились, и днище повозки было на дюйм покрыто слизью. Он услышал смешок Кина, затем глубоко вздохнул и протиснулся между двумя огромными бочками.
Между рядами пузатых бочек едва хватало места, чтобы спрятаться. Что-то капало ему на голову. Мухи ползали по лицу и шее.
Он пытался дышать неглубоко, пока, извиваясь, прокладывал путь в середину повозки, где накинул на голову капюшон. Кольчуга с кожаной подкладкой давала небольшую защиту от склизкой грязи, но он чувствовал, как она просачивается под кольчугу, чтобы пропитать его рубашку, охлаждая кожу.
Ему не пришлось долго ждать. Он услышал голоса, почувствовал, как повозка накренилась, когда двое мужчин взобрались на передние бочки, а затем раздалось щелканье хлыста.
Телега тронулась, ее единственная ось заскрипела. При каждом толчке Томас ударялся головой о протекающую бочку.