Мы идем в «Айви», и, кажется, Эд всех тут знает. Мне начинает нравиться быть рядом с ним — у него такой утонченный вкус, и вместе с тем он очень наивный, какой-то неуклюжий, неловкий. Это выглядит трогательно.
Он заказывает шампанское, и, когда мы поднимаем бокалы, я вдруг слышу знакомый щебечущий голосок:
— Либби! Дорогая!
Я поворачиваюсь и вижу Аманду, которая вся так и блистает в крошечном черном платьице. Я, как принято, целую воздух у ее щек, а она просто застывает напротив нашего столика, глядя то на меня, то на Эда. Мне ничего не остается, как представить их друг другу.
Получается очень забавно: Эд встает и пожимает ей руку, а Аманда начинает тараторить что-то с идиотской улыбкой, хлопать ресницами и отчаянно кокетничать, так что мне, прямо скажем, становится за нее стыдно. Наконец она уходит, и я вздыхаю с облегчением.
— Кто это?
— Аманда Бейкер. Телеведущая.
— Ясно. Она знаменита?
— Не так знаменита, как ей хочется.
— Ха-ха! Хорошая шутка, Либби. Откуда ты ее знаешь?
— Я ее агент по связям с общественностью.
— Значит, ты можешь сделать ее знаменитой?
— Это замкнутый круг. Нельзя стать знаменитой, если про тебя не пишут газеты, но никто не хочет писать о ком-то, кого никто не знает. Но я стараюсь.
— Я редко смотрю телевизор, наверное, поэтому ее не узнал. Смотрю только новости.
— Что же ты делаешь вечером дома?
— Обычно работаю, слушаю музыку.
— Значит, если я скажу тебе, что влюблена в доктора Росса, ты даже не поймешь, о чем речь?
Его лицо вытягивается.
— Кто такой доктор Росс, Либби?
— Забудь, — смеюсь я. — Тебе не понять.
Еда вкусная, шампанское тоже, и мне нравится сидеть здесь и глазеть на звезды, — каждый раз, когда я шепотом сообщаю Эду, что вошла очередная звезда, он в недоумении смотрит на нее. Просто удивительно, что он понятия не имеет, кто все эти люди. Бога ради, здесь же полно настоящих звезд театра и кино, а Эд их никогда в жизни не видел!
— Либби, — говорит он, пока мы ожидаем кофе, — я думаю, ты потрясающая девушка. Я никогда не встречал такой, как ты.
— Спасибо. Правда? Почему ты так думаешь? — Понимаю, неприлично напрашиваться на комплименты, но не могу удержаться: после истории с Ником мне необходимо повышать самооценку.
— Просто ты такая яркая, энергичная, в тебе столько жизни. Мне очень хорошо с тобой, и… — он делает паузу.
— И? — тороплю я.
— Не знаю, стоит ли говорить об этом так рано, это, должно быть, звучит глупо, но ты мне очень, очень нравишься.
— Это не глупо.
— Нет, я серьезно. Ты мне очень нравишься.
— Ты мне тоже нравишься.
— Вот и отлично. По-моему, у нас с тобой что-то особенное.