— Пойдем лучше наверх, — наконец говорит он, мягко отстраняясь от меня, и ведет меня за руку вверх по лестнице, пока я пытаюсь вытереть лицо.
Мы какое-то время сидим в тишине, я в кресле, а Ник на футоне, и мне хочется только залезть на футон и обнять его, чтобы все вдруг стало хорошо, повернуть часы вспять и вернуть вчерашний вечер. Не верится, что все изменилось так быстро. Мне уже нельзя приближаться к нему, потому что между нами все кончено, и стоит подумать об этом, как слезы снова начинают катиться по щекам.
— Боже, Либби! — шепчет Ник. — Мне так жаль. Я не хотел причинить тебе боль.
— Я не понимаю! — взрываюсь я. — Ты сказал, что, если бы мы встретились через несколько месяцев, все было бы в порядке, так почему же сейчас нельзя?
Ник молчит.
— Мне наплевать на деньги, — хлюпаю я и повышаю голос, будто он лучше поймет меня, если хорошенько крикнуть. — Мне все равно, что у тебя нет работы. Нам так хорошо вместе, Ник, почему ты так со мной поступаешь? Почему мы не можем дальше встречаться?
— Потому что мы не должны были эмоционально привязываться друг к другу, — мягко говорит он. — Я никогда не хотел причинять тебе боль, и мне невыносимо сейчас смотреть на тебя.
— Так почему же ты делаешь мне так больно? — Я смотрю на него, и мне все равно, что слезы уже катятся по лицу ручьями.
— Либби, — говорит он, подходит и садится на корточки, так что его лицо оказывается на одном уровне с моим. — Я сказал тебе с самого начала, что не готов к серьезным отношениям. Я знал, что ты привязываешься ко мне, но пытался не замечать этого, потому что понимал, что не могу дать тебе то, что ты хочешь. Я просто не готов. Мне очень жаль.
— Хорошо, — всхлипываю я, слегка приходя в себя. — Ты не можешь дать мне то, что я хочу. И что? Теперь я это понимаю. Но давай все равно продолжать встречаться. Ты не можешь сделать мне больнее, чем сейчас, теперь я точно знаю, на что мне рассчитывать. Нам же так хорошо вместе, мы так хорошо ладим!
Я пытаюсь сблизиться с ним, вовлечь его в разговор, но, кажется, чем больше говорю, тем больше он отдаляется от меня.
— Нет, Либби. — Он печально качает головой. — Я хочу видеть тебя, но не могу снова заставлять тебя страдать, а это случится, потому что я не готов впустить кого-то в свою жизнь прямо сейчас. И пусть ты говоришь, что это не имеет значения, я знаю, что именно этого ты хочешь. Но ничего не получится. Поверь мне, — он нежно прикасается к моей щеке. — Если бы я решил связать с кем-то свою жизнь, это была бы ты, но я просто не готов.
Слезы высыхают, и я понимаю, что мне его не убедить. Он уже решил. Теперь нет сомнений, это конец. Я встаю и иду к двери, пытаясь сохранить остатки уважения к себе, хотя теперь уже слишком поздно.