- На аэродроме один пилот сказал то же самое. По тому, как Кен подходил и садился.
- На него достаточно посмотреть. Я познакомился с ним в сорок третьем, на курсах по совершенствованию летной подготовки для летчиков со стажем. Мы там летали на "Оксфордах". Главная полоса имела сильный уклон, и, когда мы садились под уклон, было такое впечатление, будто со стены соскальзываешь. Так вот инструктора выходили наружу смотреть, как он садится. Инструктора, которые, как понимаете, учили нас, как надо летать.
- Впечатляет. Это как старая байка, которую рассказывают про всех больших музыкантов. Когда первый учитель по музыке говорит своему ученику: "Иди домой, мой мальчик, и скажи своему отцу, что мне больше нечему тебя учить. Я только сам могу у тебя научиться".
- Что-то в этом роде. - Я улыбнулся краем рта. - А, жизнь - это набор клише.
- А такое как вам нравится? Этот бочонок, но богатый - и крупная красивая подруга?
- Только не напоминайте мне. А то у меня внутри все переворачивается.
- Этого мало, дорогой друг. Я же сказала: нужно ещё и пятьдесят миллионов баксов.
- Да, вы говорили. Вот над этим я и работаю. Вот подождите, какой счет я предъявлю его превосходительству за это путешествие.
Она улыбнулась и стала жевать инжир.
- А кто она? - спросил я почти просто так.
- Личный секретарь.
- А я думал, личный секретарь - Хертер.
- У них дела не пересекаются. В основном она делает такую работу, с которой Хертер не справится. - При этом она отпустила мне совершенно невинную улыбку.
Я кивнул.
- Я понял, что работа Кена - это не только крутить штурвал "Пьяджо".
Глупо было с моей стороны поднимать этот вопрос, что возвращало нашу беседу к её началу. Ее глаза заблестели, став влажными, и она отвернулась.
Я взял пригоршню инжира и пошел в свою кабину.
"Дак" вроде бы работал превосходно. Я проверил то, другое, а потом просто сел и стал ждать наваба. Мы уже находились в воздухе в течение двух часов, а в баках было топлива ещё часов на шесть и даже больше.
Малыш пришел минут через пять, а Роджерс ушел перекусить. Мы облетели Сифнос, потом Милос, и у нас оставался только Саксос. Этот остров был несколько ниже и ровнее, чем остальные, словно понижающаяся цепь островов последний раз показалась над поверхностью, чтобы окончательно уйти под воду. Его самая высокая точка, на севере, не достигала и тысячи футов, и гора была разделена на грубые каменные террасы от основания до самого почти верха. Восточный берег представлял собой высокую изрезанную местность, но западный был в основном низкий, с ровными участками и низкими скалами.