- Есть.
Я взялся за штурвал и сделал вираж влево, к Кее.
Легко сказать - осмотрим каждый остров. Это значит - подходить к нему на высоте не выше тысячи футов, чтобы видеть побережье, бухточки, потом подняться и осмотреть равнины внутренней части острова. Острова не превышали нескольких миль в любом направлении, но почти на каждом имелась высота в полторы тысячи футов.
"Пьяджо" должен был где-то заблестеть неожиданно, как золотой зуб, но самолет, совершивший вынужденную посадку в скалистой местности, не обязательно сохраняет форму самолета. Иногда самая большая часть имеет размер расставленных рук, да ещё иногда и сгорает дочерна.
В любом случае задача по обнаружению ложится и на пилота.
На Кее нам ничто не улыбнулось, на Кифносе тоже ничего, то же самое и на Серифосе.
Потом мы просто кружили двадцать минут, в течение которых наваб и его компания уткнули головы в корзинки с едой. Я передал Роджерсу управление, а сам пошел принять вторую дозу мисс Браун и посмотреть, что Ширли Бёрт прихватила нам поесть.
Мисс Браун казалась чистым нектаром, а на обед был хлеб, добрый острый сыр и зеленый инжир. Я сел рядом с Ширли и уперся ногами в выступ для шасси. Она с беспокойством взглянула на меня: для неё время бежало очень быстро. Она долго смотрела в свой маленький иллюминатор и многого не увидела, но поняла, что я был прав: на этих островах нет места для посадки.
- По радио есть что-нибудь новое? - поинтересовалась она.
- Несколько минут назад я проверял. Пока ничего нового.
- Он сел - к настоящему времени?
Времени было половина третьего. Значит, Кен находится в воздухе - если он сейчас в воздухе - три с половиной часа. У него ещё много горючего. Все это я и сказал ей.
Она кивнула, а я занялся хлебом с сыром. Через некоторое время она спросила:
- Куда дальше полетим?
- Зависит от наваба. С этого конца мы осмотрели половину островов. После того как он осмотрит остальные, ему может захотеться пойти на восток или совершить бросок на Крит. Он хозяин.
- По вам не скажешь, мне кажется, что вы обеспокоены, - произнесла она тоном упрека.
Я и действительно не волновался. Может, мне следовало бы поволноваться, но у меня как-то не получалось беспокоиться за Кена, когда он в воздухе. Правда, я не беспокоился, помню, и за других. А зря.
Однако я мог быть уверен в одном: если Кен попал в ситуацию, из которой могут выпутаться только считанные единицы из пилотов, то Кен выпутается. Я довел эту мысль до Ширли.
- Этот сукин сын - один из лучших летчиков в мире, - добавил я.
Она взглянула на меня с любопытством.