С ним не спорили, ему не препятствовали, перед ним расступилась толпа, ведь он — Каменный Молот! Его мать была маленькой прирученной женщиной из Одетых, а всем известно, что они умеют рожать больших мужчин!
Молот метался в пустом пространстве:
— Что-о? Где? Где он? А? Это? Э-э-э-то?! — он наклонился, рассматривая противника, его грудь и живот собрались в толстые складки, неузнаваемо исказив рисунок. — Шутка, да? Шутка? Убью! Я не кончил, а вы-ы-ы… Всех убью-ю! Кто? Кто звал?! Убью прямо ща-а-а!
Сидя на лошади, Волк мог не склонять голову, чтоб говорить с этим воином — их головы были почти на одном уровне. «Ох, как тяжело быть вождем!» — пожалел он себя и больно прикусил губу, сдерживая улыбку. Медленно и величественно поднял правую руку:
— Сражайся, Каменный Молот!
— Нет, ну ты… эта… Я чо… я готов, а с кем надо-то?
Рыжий Волк не удостоил его ответом. Вместо него закричали воины. Они пихали Молота в жирные бока, дергали за набедренную повязку, тыкали пальцами в сторону Бледного, в тела мертвых воинов, делали жесты, как бы растирая кулаком правой руки что-то в ладони левой.
— Ну, вы чо?! Правда? Он, да? И Клюва тоже?! А баба — его? Маленькая… Кричать будет! Гы-ы-ы! Люблю, когда кричат! Я ее потом того, да? Можно? Ну, тогда ща…
А Бледный стоит, голову повесил, руки опустил. Что-то быстро-быстро стала говорить его маленькая женщина. Не поднимая головы, Бледный величественно-небрежным жестом остановил ее — настоящий воин! И вдруг…
Чужак убрал нож куда-то в штаны, медленно поднял руку и показал на огромную тушу Молота. По ушам резанул его резкий, пронзительный голос (он говорил на языке Одетых):
— Вождь, его жизнь — моя? Ты слышишь: моя?
От неожиданности Рыжий Волк чуть не вздрогнул, по удержался, застыл неподвижно. Потом медленно, еле заметно, двинул головой вниз.
— Моя-я-а!!! — взвизгнул Бледный, и начался поединок.
Неправда, что большие, сильные люди медлительны и неповоротливы, неправда! Каменный Молот текуч и подвижен, как вода горного ручья, а руки его — как лапы лесной кошки.
Улар, еще удар, короткое хватательное движение, и ещё… Бледный танцует, ускользает. Ага, Молот понял! Он больше не притворяется гнилым дубом, он сражается!
Им уже мало места, зрители подались назад, уже вся площадка между домами стала ареной. Бойцы и зрители топчут тела мертвых, спотыкаются о них, их никто не замечает.
Так олень-рогач отмахивается от голодного овода, так старый бизон дерется с матерым волком-одиночкой. Орут, визжат в экстазе зрители — уже не понять, чьей смерти хотят они больше! Вьется, порхает Бледный Воин, сыплет и сыплет смертельные удары-укусы — руками, ногами, головой… О-о-о!!!