Никогда прежде не видела настоящего оружия. Подаренный Аликом кинжал не в счет. Не было вокруг него такого флера, не источал он незримой силы. А здесь… аж голова пошла кругом от восторга.
— Вы колдуны?
И ведь точно знаю, что нет. Но как еще объяснить все странности?
— Нет, конечно, — тряхнул медной шевелюрой мужчина. — Иначе к тебе бы не обратились. Нет в нас дара. Но есть древняя кровь, а она дает некоторые возможности. Наставница должна была объяснить тебе такие вещи.
Она и объяснила. Поскольку сама могла похвастаться внушительной родословной, служила живым примером родовых чар. Но оружие из воздуха наставница не вызывала и в минуты отчаяния не уничтожала все живое вокруг себя.
В который уже раз концы с концами не сходятся.
Обдумать ситуацию как следует мне помешала появившаяся на крыльце Бриалина:
— Нет, я его точно прибью!
Уточнять, кого именно, необходимости не было.
— Что опять? — У самой руки чесались придушить одну темную личность, заведшуюся в доме. И ведь простым ритуалом изгнания от него не отделаешься!
— Подопечный твой вставать надумал, — закатила глаза к небу Бриалина. — Я его насилу обратно уложила. Так он просил передать Кулену, чтобы прекратил рисоваться, а тебе — чтобы уши не развешивала и на друга его так восхищенно не пялилась.
И вовсе я не… То есть не на друга, а на меч!
Нет, я его точно когда-нибудь залечу от всех своих мстительных порывов.
— Слушай, а вы точно друзья?
Как-то плохо представлялось, чтобы относительно дружелюбный и вполне сносный рыжик водил близкую дружбу с едким, замкнутым Марлексом. От таких, как он, вообще лучше бежать без оглядки, по дороге творя охранные знаки.
Вернувшийся к прерванной деятельности Кулен вяло пожал плечами:
— Скажем так, мы не особенно близки.
И тем не менее ты озаботился его спасением. Опять странности… Чем больше получаю ответов, тем активнее в голове рождаются вопросы.
— Полегче с откровениями, — высунулось из-за яркой занавески бледное лицо с растрескавшимися губами. — А ты вообще займись своими прямыми обязанностями! Мной то есть.
Окончательно далась мне эта «обязанность» за обедом. Уж не знаю, какой Марлекс здоровый, но больной он оказался просто невыносим. Поесть самостоятельно у него сил не было, позволить покормить себя гордость не позволяла. Вот так и мучились. Только когда все разбрелись по своим делам, этот доходяга перестал выделываться.
— Знала бы, что с тобой столько возни будет, ни за что бы не взялась, — проворчала враждебно, пока капризный пациент с трудом глотал давно остывший суп.
Мутный серый взгляд прошелся по мне и утонул в тарелке.