Следом за ним выскользнула Бажена.
Они не спеша пошли в лес, остановились под большим дубом. Солнце с трудом пробивалось сквозь густую листву, было тихо, даже птиц не было видно, одна желтоголовая овсянка прыгала между деревьями, выискивая червячков.
— Красота-то какая, — чуть слышно произнесла Бажена. — Век бы не ушла!
— Недаром охотники неделями пропадают в лесу.
— Как жаль, что я не мужчина. Я бы тоже из лесу не выходила…
— Просись в артели, там всегда поварихи нужны.
— Не очень-то берут, они и сами кашеварить умеют.
— Как соберусь на промысел, обязательно приглашу. Пойдешь?
— Не задумываясь!
— И не побоишься?
— С тобой мне ничего не страшно.
Словен помолчал и, немного поколебавшись, спросил:
— Я хотел у тебя узнать…
— Про Изяслава? — тотчас догадалась Бажена.
— Да, про него. Ты с ним… встречаешься?
— Я прогнала его.
— Как прогнала?
— А так. Он пришел в шатер великого князя, начал упрекать меня в недостойном поведении, что я позорю его перед всеми, а невеста должна вести себя… Ну и начал расписывать, какой я должна быть. А я ему возьми и брякни: «Я тебе уже не невеста и никогда за тебя замуж не пойду!» Он вскочил со стула, хотел, видно, кинуться на меня с кулаками, но рядом стояли Довбуш и Гудни, и он не решился. Покрутился на месте — и вон из шатра, только я его и видела!
— Но чем он пришелся тебе не по нраву? Воевода, красивый, сильный. За ним, я думаю, столько женщин бегает!
— Ну и пусть бегают! Только мне он противен.
— Вон как! Даже противен. Чем же это?
— Он как начнет волноваться или торопиться куда-то, то на краях губ у него белая пена выступает, а глаза становятся бешеными. Ненормальный какой-то! Я так пугалась его вида! А он еще в это время порой лез целоваться — с такими губами! Бр-р-р-р, как вспомню, жуть берет!
С этого дня они стали встречаться ежедневно, часто забредали далеко в лес. Рядом с Баженой ему было хорошо, на душе наступали мир и спокойствие. Приятно было видеть ее хрупкую фигурку, слышать негромкий голос, ощущать на себе ее ласковый, светлый взгляд. Он все больше и больше привязывался к ней.
Как-то Словен шел по становищу. Неожиданно из-за палатки вывернулся Изяслав, преградил ему дорогу. Проговорил хрипловатым басом:
— Вот ты мне, князь, и повстречался! Будешь отвечать за свое поведение?
— Мне не за что стыдиться. Я ничего плохого не сделал.
— Врешь! Нагло врешь! Кто обещал оставить в покое Бажену? Разве не ты? Не ты ли жал мне руку в знак мужской солидарности?
— Слово я сдержал. Пока вы были вместе, я к Бажене не подходил. Но она оставила тебя.
— Это не твоего ума дело! Бажена моя! И останется моей! Ты слышишь это, князь?