Спустя пару секунд Рощин почувствовал беспокойство — было похоже, что закрывшая собой белый свет тень не собиралась уползать.
«Это тебе не на учениях, когда механик-водитель, напуганный не менее твоего осознанием, что между гусениц, в окопе, скорчился боец, спешит поскорее проехать дальше, услужливо подставляя корму танка под бросок учебной гранаты или ИМа[4]…» — мелькнула в голове капитана здравая мысль.
Он не видел, как танк, застыв на месте, поворачивает башню, лишь по характерному звуку привода понял — сейчас будет выстрел.
Он успел заткнуть ладонями уши и широко открыть рот, когда тень над его головой оглушительно рявкнула, подпрыгнув сантиметров на тридцать, и с тяжким стоном сдвинутой земли ухнула назад, осыпая стенки траншеи.
Полузасыпанный ход сообщения наполнился дымом. Танк газанул, разворачиваясь на одной гусенице, и на контуженного, потерявшего слух и задыхающегося в смешанном с выхлопом пороховом дыму Рощина посыпалась земля.
Развернувшись, танк рывком тронулся с места.
Когда тень начала сползать, Рощин, высвободив из-под земли руку, машинально ухватился за буксировочный крюк. Болезненный рывок едва не заставил его разжать пальцы, — тело капитана вырвало на свет и поволокло вслед за танком.
«Глупо все получилось… глупо и непрофессионально…» — отстраненно подумал он, волочась вслед за машиной по перепаханной гусеницами земле.
В башне танка откинулся люк, и оттуда по пояс высунулась фигура моджахеда. Ухватившись за установленный на башне станковый пулемет, он рывком повернул его ствол, одновременно креня его вниз, в сторону траншей…
— Сука… — не слыша собственного голоса, прохрипел Рощин, подтягиваясь на одной руке. Ухватившись за скобу, он вскарабкался на броню танка позади пулеметчика и прыгнул, расходуя последние силы.
Его автомат остался в засыпанной гусеницами траншее, но в данной ситуации Сергей не думал об оружии — его сбитые, окровавленные пальцы мертвой хваткой сомкнулись на горле моджахеда. Тот задергался, бросив пулемет, и засучил ногами внутри башни, пытаясь дотянуться до навалившегося сзади офицера. Рощин увидел выпученные, уже помутившиеся глаза, перекошенный рот с вывалившимся, прикушенным языком и понял, что тело больше не дергается. Приподняв его, он нашел глазами прицепленный на поясе боевика подсумок с гранатами, отпустил одну руку, дернул кольцо из торчащего наружу запала и, разжав пальцы, прыгнул вбок, покатившись по пыльной, перепаханной гусеницами земле.
Ударившись о каменистую почву, он обхватил руками голову, зажимая кровоточащие уши.