Вот так, расположившись на разных полюсах лощины и едва отличаясь друг от друга лёгкой возвышенностью рельефа, позволяющего одному утверждать своё спокойное превосходство над другой, Вилла и Замок, который тоже был бы обыкновенной виллой, если бы не благородство белого камня, не симметрия гравиевых дорожек и туй, стоят лицом к лицу, возвышаясь над общими владениями, и на собственном пространстве каждый демонстрирует своё: она — изобилие сверкающих декораций, где сочетание эротических и кладбищенских мотивов наводит на мысль о нереальной роскоши упавших в руки богатств, но также о том, что у неправедных денег есть оборотная сторона, он — осязаемую основательность богатства земли, воплощённую в простоте его упорядоченной и шероховатой архитектуры.
Недвусмысленность этих связей, в которых, однако, столько нюансов, Сенатриса интуитивно переносит на отношения, которые сразу по прибытии она завязывает с достопочтенной вдовой Ле Мерзон, владелицей сверху, и когда их наконец приглашают в Замок на чай, Алькандр получает от матери приказ навощить ботинки и уделить внимание узлу галстука, который после десяти лет в кадетском мундире он так и не научится оформлять с ловкостью юного буржуа. Приняв наследство, Сенатриса не то чтобы согласилась с положением, которое делает её преемницей женщины лёгкого поведения и распутника; как раз наоборот, подобно старинным монархическим правительствам, которые, поднявшись над заботами о насущном и над пристрастиями поколений, олицетворяли в веках преемственность тайных страстей нации и принимались мстить за давнее оскорбление или возвращать утраченную провинцию, а то, напротив, уничтожали всю память о преступлениях, которые им пришлось совершить, прибирая к рукам вожделенную пограничную переправу или торговый город, Сенатриса в глубине души вынашивает план, который поможет восстановить условности, возвести то, что относилось к сфере греха и распутства, в род тайн Провидения, направляющего всё на осуществление своих замыслов, и облагородить расточительное любострастие усопшего святостью цели, орудием достижения которой она сочла достойным стать.
Вот почему с вкрадчивой, но вполне обдуманной решимостью, изобразив на ходу поклон, который начинается со шляпки, украшенной сиреневой фиалкой, а затем подхватывается всем её тучным и дрябловатым телом, оживлённо трепещущим подобно тому, как трепетали плавники чудовищных, анормальных рыб, выведенных из Carassius auratus[13]терпеливыми и жестокими мастерами аквариумных дел при дворе древних китайских императоров, Сенатриса входит в переливающееся оттенками морской волны свечение гостиной Ле Мерзонов, где между двумя зелёными растениями её встречает едва уловимое дыхание и неподвижный, свирепый и одновременно боязливый взгляд выпученных глаз достопочтенной вдовы Ле Мерзон, которая маленьким шариком выпрыгнет навстречу, но прыжок будет выверенным и упругим — такие иногда выделывают обитатели аквариума, если их вспугнуть.