- Добьете?
Ганц подумал. И дважды взмахнул мечом. Угрызения совести? Конвенция? Права человека?
Простите, он таких слов попросту не знал. Зато знал, что хотели сделать с ним. А еще знал, что эта шваль ни на что хорошее не способна. Воровать, убивать, гадить... разве мир будет без них хуже?
Что ж. Пусть его покарает Альдонай, если так. Но тот - молчал. Так что Ганц решил считать свой поступок богоугодным. И пошел дальше за проводником. Чтобы рассчитаться аж тремя медяками на выходе из трущоб.
Мурзик аж рот разинул.
Да он богат!
У него теперь целый кулак медяшек! Больше, чем на пальцах руки, даже может, двух рук! И дядька не обманул, даже больше дал... и Толстяка прибил... хороший тип. Полезный.
Мальчишка независимо вытер нос.
- Вы это, если понадоблюсь, - спросите Мурзика.
- И ты поможешь?
- Что ж не помочь - за деньгу? - Мурзик старался выглядеть солидно.
Ганц сделал вид, что думает. Хотя все уже решил для себя.
- А ты знаешь, мне как раз нужен десяток ребят для хорошего дела.
- Какого дела?
Мурзик старался смотреть независимо.
- Тут есть где пожрать? И я тебе расскажу... платить буду - не обижу.
- Я на все подряд не согласный, - поспешил предупредить Мурзик.
- А я тебе все и не предложу, - усмехнулся Ганц. - Так есть?
Мальчишка задумался - и кивнул в сторону.
- 'Копченый кальмар'. Ничего так жратва...
Мужчина кивнул.
- Показывай.
В 'Кальмаре' воняло так, что становилось ясно - коптили его уже дохлым. И основательно разложившимся. Но Мурзик такие мелочи не замечал. А Ганцу тоже было наплевать.
Он вербовал первого из 'отряда Шерлока Холмса'. Или, как спустя какое-то время назовут его мальчишек 'тримейн-отряда'.
В течение недели за еду и несколько медяков в месяц, было завербовано порядка тридцати таких мальчишек. И работать они собирались не за страх, а за совесть.
Сеть начала формироваться.
***
Лиля тоже не теряла времени. Теперь ее атаковал пастер Воплер.
Идея книгопечатания плотно засела в уме мужчины. И он пошел по своим пастерским организациям. А поскольку ходил он с несколькими отпечатанными листками и всем говорил, что это дело - на благо церкви - очень скоро его позвали к альдону.
Помариновали, конечно, в приемной, но результат того стоил.
О Лилиан Иртон уже сплетничали, альдон уже стал свидетелем ее 'подвига' и печатная страница вполне вписывалась в складывающийся образ.
Но Воплера он принял неблагосклонно. Пусть не расслабляется.
Альдон Роман был сыном безземельного дворянина. Пробиться наверх ему стоило и крови, и денег, и изворотливости... и сейчас он внимательно рассматривал печатную страницу.