— Заметано, командир. Нельзя так нельзя. Лучше расскажи, что на войне, как сходил в Поляниновичи? — уже к нему обратился и Лявон, вешая винтовку.
— Плохо в поселке, хлопцы, — Трофим присел на колоду. — Немцы колоннами проходят, гогочут гады, как гуси. Даже не задерживаются у нас. Прямиком, кто на Пропойск, туда больше на мотоциклах и броневиках, кто на Журавичи. На район пошла кавалерия и пушки. Много минометов. Все новенькое, чистенькое. Видно, свежие части.
— Жарко нашим бойцам придется, — с сожалением промолвил Михаил.
— Не то слово, Миша. У деревни Искань который день бои идут, не удержатся наши против этой силы. Поэтому пока отсиживаемся и никуда не суемся. Помочь не поможем и себя погубим.
— А если ночью что взорвать? — вставил Степан и резво спрыгнул с деревянного лежака.
— Ночью? — переспросил того Трофим и внимательно посмотрел на Степана. — Ух ты! Вот это бульба! — и он от души засмеялся. — Тебе неделю надо примочки делать, а не минером быть, горе-вояка. Ложись, спи.
Засмеялись и другие ребята, особенно Лявон. Он чувствовал себя героем дня. — Я Степану говорю – может хватит играть? А он – нет, давай-давай. Ну, раз давай, то получай по носу, — и Лявон залился еще более громким смехом.
— Ладно, все, хлопцы. Хватит. Посмеялись и будет, — приструнил всех Трофим. — Вот перекусите, еда в мешке и спать, — Миша, пойдем, выйдем. Разговор есть.
Трофим, не дожидаясь, пока Михаил набросит пиджак, отвернул брезент и скрылся в темноте. Миша, молча, под удивленные взгляды оставшихся друзей, последовал за ним.
Молодые люди прятались вместе от немцев вторую неделю, но друг друга знали давно по роду деятельности, связанной со школой. Трофим учительствовал в Журавичской средней школе, преподавал биологию. Миша, студент-заочник, второго курса физмата, иногда был на подмене в девятых классах. Лявон, с недавних пор преподавал физкультуру в Поляниновичской семилетке, а Степан был механиком в школьной автомастерской. Поэтому секретов между ними не было. Хотя Трофим и Миша были близкие приятели, оба из поселка Заболотное.
Когда Миша вышел из землянки, Трофим курил в руку, опершись о сосну. Его задумчивое скуластое, почти мефистофельское лицо четко высвечивалось лунным светом. Миша напрягся в предчувствии неприятных новостей.
— Пришел? — Трофим сделал небольшую затяжку. — Сейчас слушай. В поселке говорят, что Верка ваша спуталась с немцами.
— Что? — моментально закипел Михаил и схватил за грудки товарища, да так, что чуть не оторвал пуговицу с пиджака. — Это неправда!
— Опусти руки! Руки опусти, Миша. Тебе должно быть стыдно за свою несдержанность. — Трофим с сожалением отбросил раздавленную самокрутку. — Вот видишь, покурить не дал. Кипятишься зря.