— Извини, Трофим. Я не хотел тебя обидеть, как-то само вышло, — в словах Михаила чувствовалась искренность. — Но это так неправдоподобно.
— Правдоподобно, неправдоподобно, — проворчал Трофим. — Ты, как ушел из дому больше не появлялся там. А за неделю все могло быть.
— Ладно, еще раз извини. Расскажи, что ты знаешь о Вере? Что говорят в поселке? — понуро спросил его товарищ.
— Это другое дело, а то сразу за грудки. А говорят разное. Приезжали какие-то важные немцы в Поляниновичи и выбрали ваш дом под гостиницу. Но что-то у них не получилось. В тот день бой был сильный с нашими танкистами. К сожалению все наши полегли. Не умеем еще воевать. Окружили их у мостика и расстреляли в упор, кого из пушек, кого из танков. Правда и немцам досталось. Видели, что одного важного гуся разорвало снарядом, ну и пехоты немного покосили.
— Что с Верой, Трофим, не тяни волынку? — поторопил друга Михаил, сверля его умными серо-голубыми глазами.
— Не знаю, что там с Верой произошло, но в тот день у вас немцы устроили пир горой. Сестру твою видели на следующий день вечером в низине у Гнилушки. Она была с немецким офицером. Вот собственно все, что я слышал и знаю.
— Может это была не она?
— Она, точно. Таких красивых девушек у нас раз-два и обчелся.
— Ну, сука! — вырвалось у Михаила. — Прибью, если так.
— Ты, Миша, пока успокойся. Завтра сходи домой и все выясни сам. Ребятам об этом говорить не будем. Незачем, а вдруг это наговор. Злых языков у нас в поселке хватает. Одна Абрамиха чего стоит. Кстати, ее сынок, Николай, подался в полицаи. Но это еще проверять надо. Бургомистра поставили у нас в Поляниновичах. Самоуправление сейчас будет в поселке.
— Да? И кто им стал?
— Дядька Андрея Коробова. Михалев его фамилия, бывший агрономом. И, главное, селяне его поддержали, немцы ходили по дворам.
— Андрей, это тот, что в Красном флоте?
— Ну да.
— Быстро, однако, они свою власть ставят. Ну ничего, будет и у нас праздник. Спасибо, Трофим, что не стал говорить при всех, — Миша сжал локоть товарища. — Новость, конечно, крайне неприятная.
— Пошли, Миша, спать. Кстати, ты поешь, я сыт. Завтра к рассвету иди домой, только аккуратно, не напорись на засаду. Хотя немцев не должно быть. Оружие не бери. Без него легче выпутаться, если вдруг что.
— Хорошо, так и поступлю. Еще раз извини…
Рано-рано утром, когда еще стоял белесый туман, Миша легонько постучал в окно своей хаты, пробравшись со двора.
— Кто там?
— Это я, мама, Миша.
— Мишенька! — обрадовалась Акулина. — Сейчас открою, сынок, иди к дверям, у нас тихо. По сдержанному приветствию Михаила, по его колкому взгляду и по той решительности, с какой он вошел в дом мать все поняла. Это связано с Верой. Быть беде.