Новосельцеву стало очень горько и стыдно, что его обвели вокруг пальца, обмишурили фрицы. В результате батальон лежит в земле по его вине. А что будет дальше, он просто не мог еще представить. Слишком он был слаб.
— Ах вы гниды… ползучие…! — простонал в отчаянии комбат и дернулся изо всех сил, пытаясь вырваться, но тут, же закричал от нестерпимой боли в руке и собственного бессилия, прижатый гренадерами к земле. Ольбрихт смотрел на комбата с интересом:
"А русский капитан наверное мой ровесник, нет, чуть постарше. Такой же упрямый характер, рост подходящий. Волевой с ямочкой подбородок, русые волосы, серые глаза…"
— Он поедет со мной, обер-лейтенант, — твердым берлинским акцентом бросил он Мельцеру.
— Как с вами? Он же пленный и его нужно допросить в штабе.
— Это приказ!
— Но?
— Это приказ! В «Пантеру» его.
Мельцер напрягся и сглотнул подкативший комок обиды, но перечить своему командиру не стал.
— У вас хватает других пленных для допроса, Мельцер. Боевую задачу вы выполнили и будете лично представлены к награде Железным крестом первой степени. Отразите в донесение ход операции и лучших товарищей. Кстати, потери есть?
— Точное количество еще уточняю. Знаю, что из моей роты погибло 5 гренадеров и 7 получили ранения. Все они эвакуированы с поля боя.
— Мой вам совет – быстрее уносите ноги, чтобы не было новых жертв. Через пятнадцать минут, когда наступит рассвет и, русские опомнятся от нокаута, здесь будет настоящая заварушка, тогда ни мне, ни вам, не поздоровится.
— Да-да, вы правы, — услышав о высокой награде, согласился с командиром Мельцер, позабыв о пленнике.
— Мы уезжаем, обер-лейтенант. Пускайте красную ракету на отход группам.
— Слушаюсь, господин гауптман!
Газанул дизель.
— Удачи вам, господин гауптман, — Мельцер вытянулся и отдал командиру танкового разведбатальона честь.
— Спасибо, Генрих. Но удача подобно женщине: непостоянна и любит молодых, — засмеялся искренне Франц, взявшись за крышку люка башенки. Он был доволен успешным завершением первого этапа операции «Glaube». — Лучше да пребудет с нами Бог!
— Значит, да пребудет с вами Бог, господин гауптман.
— Вот так-то лучше, дружище… Вперед.
19 июля 1941 года. Поселок Заболотное. Гомельская обл. Белоруссия.
— Мама! — испуганно вскрикнула Вера и повернулась в сторону шелестящих звуков, которые доносились из центра поселка. — Надо бежать!? — девушка бросила растерянный взгляд на бабку Хадору. — Там стреляют, там наш дом, там мама в беде, — но бабка, тяжело опираясь на палку, с тревогой смотрела на внучку и не знала что посоветовать. Новая автоматная очередь, вывела Веру из ступора. Уже не думая об опасности, подавив в себе страх, она метнулась к калитке заднего двора.