— Если ты влюблен, то правда, Францик. Тот сделал сильный вдох и тут же зачихал от пыли, запахов и щекотки травинок. — Я уже пьянею, — прослезился от чихания Франц. Вера искренне засмеялась. — Возможно, любимый. А ты меня видишь?
— Только твои очертания, твои волшебные формы и изгибы. Ты как принцесса Хэдвиг прекрасна и притягательна.
— Я думаю, ты Франц не Рюбецаль?
— Ты читала о наших легендах, о горном духе Рюбецале? — изумился, уже в который раз, Франц познаниями о Германии своей юной избранницы.
— А ты думал, что в СССР живут дикари и медведи и вечные снега?
— Не обижайся, милая Вера.
— Я совсем не обиделась. Но и ты не обижайся на меня. Не пошлю я тебя пересчитывать репу в поле, — веселилась Вера.
— Ты чего смеешься?
— Да представила, как обер-лейтенант Франц Ольбрихт, такой лощеный и красивый копается в земле, пересчитывая репу.
— Это не смешно, Вера. Посылают пересчитывать тех, кого девушки отвергают.
— Хорошо, не буду, — поняв, что у Франца что-то не сработало. — На дополнительных занятиях Арнольд Михайлович, — продолжила она, — нам много рассказывал о немецких легендах, в том числе и о легендах Репосчета. Так ведь переводится Рубецаль?
— Я не только удивлен, но и восхищен тобой, моя милая Хэдвиг.
— Подойди ко мне, мой Ратибор, — нежно позвала его Вера. — Не бойся, мы здесь одни. А то мы стоим в темноте, и ведем разговоры как солдаты на посту.
— Я не боюсь, только сильно волнуюсь, — Франц вытянул руку вперед и, найдя в темноте руку Веры, приложил ее теплую мягкую ладонь к своей груди. — Ты пойми меня правильно. Необычно все для меня в эту минуту. И ты необычна. Мне кажется, сейчас нет войны и я не офицер Вермахта. Мы находимся в средневековом королевстве. Мы убежали от этого горного духа Рубецаля: ты принцесса Хэдвиг и я принц Ратибор и спрятались на сеновале. Мы так долго шли друг к другу и наконец, мы вместе… Я встречаюсь с тобой третий раз, а кажется, знаю целую вечность. Настолько сжато время в этом королевстве.
— Это не в королевстве сжато время, Франц, это война его спрессовала, — с потаенной грустью вдруг отреагировала Вера на последнюю его фразу.
— Я чувствую в твоих словах упрек. Но я солдат, Вера, и выполняю приказы. И я воюю только с вооруженными людьми. Это позор для немецкой армии, что под пули и снаряды попадают мирные жители.
— Ладно, Франц, — вздохнула глубоко Вера, вспомнив свой переход на Пропойск, — давай пока не будем говорить о грустных вещах. Лучше продолжай говорить о королевстве. Мне так приятно это слушать. Не останавливайся. Я не знала, что ты такой фантазер.