Какое счастье, что сегодня выходной! Утром я вскочила часов в десять и сразу поехала к Мадам. Я даже не стала звонить, чтоб не дать ей возможности отказать мне, сославшись на вчерашнее переутомление. Я все видела, все. И теперь я хочу знать, что она от меня утаила.
Нет, обиды я не держала. На' поминках было так много народу, что у нас все равно не было никакой возможности поговорить. Зато сегодня мы должны быть совершенно одни, и Мадам никто и ничто не помешает сообщить мне всю правду.
В метро я опять встретила своего старичка. Он был печален. Вероятно, в последнее время такое состояние вошло у него в привычку. Как и у меня, и у некоторых моих знакомых.
Я дала ему рубль, услышала пожелание добра и счастья и побежала дальше.
Вчера вопреки моим опасениям все обошлось. Поминки прошли нормально. (Мише бы понравилось. Я даже думаю, что он все видел — несколько раз в его усталых глазах на фотографии я заметила нечто вроде улыбки. Мысленно я поговорила с ним, рассказала ему о своем расследовании и, честно говоря, ожидала чуда: а вдруг телепатически он сейчас передаст мне, кто убийца? Но — нет. Ничего такого не получилось. Может, потому, что меня постоянно отвлекал шум и гам.) Люди все собрались довольно приличные. Как я и думала, явились актеры МХАТа и Малой Бронной. Наша съемочная группа была практически в полном составе.
Даже Сладков прибыл, чем меня удивил несказанно. Он, как мне казалось, с Мишей вовсе не был знаком. Ну, наверное, просто захотелось выпить за чужой счет. Вел он себя нормально — не чавкал, не ел руками и не клал ноги на стол. Очень много пил, но этим отличились почти все присутствующие.
Штокман, к примеру, вообще не опускал рюмки. Так и держал ее в руках весь вечер, периодически наполняя из ближайшей бутылки. Я заметила: Линник то и дело поглядывал на него с беспокойством, словно опасался, что тот выкинет что-нибудь непотребное — скажет непристойность, или рыгнет, или плюнет в тарелку. Однако Штокман показал себя с лучшей стороны. Ничего такого плохого он не сделал. Молча заливал в себя водку, багровел, потел, но и только.
И Менро старался — изо всех сил сдерживал свою энергию. Несколько часов подряд он тихо бурлил где-то в середине стола, изредка взрываясь цитатой или коротким анекдотом.
Вадя выпил свою норму (равна примерно норме шестилетнего ребенка) и незаметно удалился. Это в его привычке. Если он может сбежать, не попрощавшись, — он это сделает.
Очень мне понравилась первая Мишина учительница. Мне кажется, она чем-то похожа на нашу Мадам. Невысокая, худенькая, с большими светлыми голубыми глазами и доброй улыбкой. Она рассказывала, какой замечательный был Миша, какой большой и какой красивый. И хотя я до сих пор никак не могла представить себе Мишу в семилетнем возрасте, после ее рассказа словно воочию увидела первоклашку ростом с пятиклассника, такого щенка сенбернара в помете болонок, где все остальные размером с его лапку...