Мечты мои простирались как минимум на пятьсот долларов, а не на десять. Пришлось их умерить. На Дениса, пожалуй, уже не хватит. На Люсю, Саврасова и Мадам — тоже. Хватит только на грильяж, блокнот и пиво. Ладно, обойдусь без пива, а грильяжа куплю граммов триста. В этом случае без подарка останется кто-то один...
Нет, все равно не хватает...
Но мысль сделать подарки Мадам и Саврасову показалась мне столь удачной, что ч решила ее обязательно осуществить. Петя пока прекрасно обходится без блокнота — пользуется моей старой, не до конца исписанной тетрадкой по истории. А Люся вообще не заметила пропажи блузки. Когда заметит — скажу, что утащил кот Кулек или Петя гладил ее и нечаянно сжег, да мало ли что могло случиться с ее блузкой. Новую куплю ей с зарплаты.
Таким образом, у меня хватало денег на две хороших книжки и на день разгула.
Вполне довольная собой (все-таки я провела сегодня большую серьезную работу по самокритике) и своим новым положением богатой дамы, я вышла из метро на ближайшей станции и отправилась в обменный пункт. До встречи с Пульсом осталось часа два, поэтому пойду в бар и начну кутить...
***
Я прокутила сто рублей. Сыграла с каким-то квазимодой партию в бильярд (по чистой случайности проиграла), выпила бокал пива и съела большую пиццу. Потом поехала на «Маяковскую».
На улице снова было холодно. Дул резкий, хотя и не сильный ветер, менявший направление каждую минуту. В потемневшем небе моргали редкие крошечные звезды. Сверху сыпалась мокрая гадость, непохожая на снег и совсем непохожая на дождь. Что-то вроде маленьких мертвых лягушек.
Я встала к подножию памятника, огляделась. До восьми еще оставалось двадцать минут. Кроме меня, Маяковского подпирала странная особа неопределенного возраста, в черной косынке и с хозяйственной сумкой. У меня возникло такое чувство, что я ее где-то видела. Мы покосились друг на друга с неприязнью и отошли в разные стороны. Она встала к ботинкам поэта, а я к его боку.
Минут через пять я замерзла. Подошел высокий парень, попросил закурить. Я сразила его таким взглядом, что он предпочел уйти. Вот наглость! Неужели я произвожу впечатление курящей девушки? Он бы еще стакан у меня попросил и пять рублей на бутылку. Возмущенная, я достала из кармашка сумки сигарету, зажигалку и закурила.
Затем подошел милиционер, козырнул и спросил, который час. Я ответила, с подозрением всмотревшись в его лицо. Уж не Сахаров ли подослал шпиона? Боюсь, скоро у меня разовьется мания преследования...
Я уже продрогла; на моих часах было без трех минут восемь, а Пульс все не появлялся. Глазами я искала в толпе у метро его длинную сутуловатую фигуру, несколько раз обозналась, принимая за него других, отходила от памятника, убеждалась в ошибке и возвращалась обратно... Так же вела себя моя соседка в черной косынке.