А оперативник достал «Три дня в апреле», посмотрел выходные данные и отправился в издательство под названием «Корма». Почему-то ему казалось, что это правильное решение.
***
В «Корме» его постигла неудача. Женщину, представлявшую Кукушкинса, видели только двое, и оба были в отъезде. Один, главный редактор Зобин, отдыхал на Майорке. Другой, обыкновенный редактор Прохоров, навещал больную бабушку в какой-то далекой деревне.
Оникс был уверен, что прочие тоже наверняка видели эту даму, но не соотнесли ее с Кукушкинсом, а потому сейчас никак не могли помочь оперативнику. Правда, корректор — молодой парнишка с живыми карими глазами — вспомнил, что Зобин как-то упоминал «подружку Кукушкинса», но толком о ней так ничего и не сказал.
С договорами затея тоже провалилась. Они лежали в сейфе главного редактора, а ключ был только у него.
Так что Сахарову пришлось уйти из издательства ни с чем. Он и ушел. Мелькнула мысль заехать к Мадам, поговорить по душам, да решил отложить это дело на потом. Завтра Михалев уезжает на «натуру», будет там дня три, а сегодня он дома. Надо ловить момент...
Сахаров снова нырнул в метро и поехал к Михалеву.
Вчера, когда я вернулась домой в двенадцатом часу ночи от Вероники Жемалдиновой, мне позвонила Невзорова. Number two. Скоро у меня будет целая коллекция психов. Надо бы составить список...
К моему возмущению, Невзорова тоже начала разговор со стихов. Бодрым тоном клинической идиотки она заявила нечто вроде «как я рада услышать твой голос, от него мой шевелится волос», после чего нагло заявила, что ей просто захотелось поболтать. Я ей ответила на это, что мне лично просто захотелось спать, поэтому болтать с ней я не буду. Она, разумеется, расплакалась.
Что-то мне все это стало надоедать. Так и мне самой недолго в психушку угодить.
Как могла, я утешила Людмилу, пообещала, что завтра все перерывы между съемками посвящу только ей, и минут через пять отвязалась от новой подруги с непередаваемым облегчением.
Петя, проходя мимо меня в комнату, покачал головой. Я не поняла, что он имел в виду. Кажется, был чем-то недоволен. Но я так утомилась за этот день, что не стала разбираться с ним, что да как, а пошла на кухню, выпила чаю и почитала новый журнал.
Расплачиваться за час вечернего отдыха мне пришлось на следующее же утро: Невзорова ждала меня у входа на студию.
Должна сказать, эта встреча вызвала у нас обеих бурю чувств. Невзорова радовалась как дитя, возбужденно махала ручками, хихикала и глупо мне подмигивала. Я негодовала. В голове моей сразу родилось несколько способов от нее избавиться. Один из них, к моему стыду, предполагал элементарное убийство. Мысленно я треснула Невзорову лопатой по макушке, а потом закопала у автобусной остановки. Не скажу, что мне стало легче, но по крайней мере я улыбнулась, она мою улыбку отнесла на свой счет, и тут уже веселью ее не было предела. Она взяла меня под руку, и мы плечом к плечу, как сестры, вошли в здание «Мосфильма».