Что-то я стала мыслить как преступник. Надо взять себя в руки. Только как? Сейчас я даже не могу уйти — Вася Алексеев стоит как раз на пересечении всех дорог. Он непременно углядит меня, снова вцепится в рукав, и попробуй потом объясни ему, что я делаю в этом дворе... А вернуться в квартиру... Меня перекосило при одной мысли об этом. Не могу. Не могу. И не хочу.
Краем глаза я уловила какое-то движение сбоку. Хулиган Брыльников медленно пятился назад, не спуская глаз с Васи Алексеева. Наверняка сотворил какую-нибудь очередную пакость.
Бдительный участковый вернул документы парню в куртке с красной полосой и развернулся всем своим большим телом в сторону Брыльникова. Радостная улыбка озарила его детское лицо. Он словно встретил старого друга.
А вот худое, остроносое лицо Брыльникова ничего такого не озаряло. Наоборот, он скривился, сплюнул, повернулся и пустился вскачь. Я с неприязнью увидела красную полосу на спине его куртки. Значит, обычный ширпотреб. Странно, что я не видела таких курток прежде. Может, просто не обращала внимания?
Моя надежда на то, что Вася Алексеев побежит за Брыльниковым, не оправдалась. Он только посмотрел ему вслед с усмешкой, а потом...
Я не стала дожидаться, когда он найдет новую жертву. И так понятно, что теперь ею точно оказалась бы я. Спиной толкнув дверь, я боком втиснулась в узкий проем. Теперь от второстепенного, зато дотошного и нудного персонажа драмы меня отделяла тяжелая дверь подъезда. Мне просто повезло, что она не стеклянная, как в некоторых домах.
Минут пять я стояла возле почтовых ящиков, обдумывая свое настоящее положение. Неплохо было бы раскрыть это свинское убийство по горячим следам. Я уже видела заметку в газете, в «Московском комсомольце», например: «Благодаря мужеству и феноменальной выдержке студентки Антоновой А. П. задержан опасный рецидивист...» Или лучше обойтись без задержания? Ограничусь одним расследованием. Тоже немало. Оперативник Сахаров небось локти себе искусает, когда узнает, что я первая очутилась в квартире Вероники. Ладно уж, постараюсь не подходить к трупу близко, чтобы не затоптать следов. То есть мне и стараться не надо. Я ни за что не подойду к кровати, на которой лежит Вероника, ближе чем на два метра.
Итак, судьба сама возвращала меня на место преступления. Я тряслась, как Сладков после пьянки, и тем не менее отважно поднималась вверх, правда, на полусогнутых. Заскрипело от сквозняка окно — я чуть не лишилась чувств. Из подвала донеслось приглушенное мяуканье — я чуть не завопила. Да, истинного мужества нет во мне, надо в этом признаться. Так зачем же я иду обратно в квартиру убитой?