Я просидела над своей тетрадкой допоздна. Увы. Меня не озарило и не осенило — я как будто бродила в потемках в густом лесу и не могла найти тропы, и луча света вдали тоже не было видно.
Ночью мне снился кошмар: огромное черное пятно, в середине которого светились неоновые буквы В и Ж, трясло перед моим носом курткой с красной полосой и дико хохотало. Громовой голос из рукава куртки, как из мегафона, обвинял Дениса в убийстве; я протестовала; я пыталась схватить пятно и привлечь к ответственности за лжесвидетельство, но руки мои натыкались на мерзкую слизь; я с криком отшатывалась, а пятно обволакивало меня и сдавливало все крепче и крепче...
На другое утро я поехала к Мадам. Мне необходимо было с кем-то посоветоваться, изложить устно то, что мне удалось узнать к этому времени, и тогда, может быть, хоть что-то прояснится. Я увижу свет в конце тоннеля. Я пойму, что делать дальше...
***
Мадам я нашла в ужасном настроении. Поинтересовалась, что еще произошло.
— Ничего, — мрачно буркнула она, — если не считать того, что в меня плюнули.
— Кто?
— Девушка. Кассирша из нашего коммерческого магазина. •
— А вы что?
— Я? А что я могла сделать? Развернулась и ушла.
Я была поражена.
— Владислава Сергеевна! Нельзя быть такой смиренной в наше время! Вам плюют в лицо, а вы утерлись и пошли!
— Она не в лицо мне плюнула, — отозвалась Мадам из своего угла.
— А куда?
— В душу.
— А-а-а, — облегченно протянула я, — ну, это уже легче.
— Чем же? — сердито воззрилась на меня Мадам.
— Тем, что можно плюнуть в ответ гораздо точнее. Что она вам такого наговорила?
— Да ничего... Внешне она прелестна. Такая милая, чистая, как весенний полевой цветок. При взгляде на нее сразу возникает множество ассоциаций. Я и сказала ей, что она напоминает мне боттичеллиевскую «Весну». А она... Она отвечает: «Что, по-вашему, можно вот так вот прийти и оскорбить кассира? Я вам не проститутка какая-нибудь. И не ложите сюда сумку. Запрещено». Представляешь?
Я засмеялась.
— Мадам, она не боттичеллиевская «Весна». Она пробка от бутылки с карикатуры Кукрыниксов. И нечего страдать по этому поводу. Серость торжествует. Хам Грядущий давно пришел и властвует на свете. Пора бы вам с этим смириться.
— Ты только что говорила, что нельзя в наше время быть такой смиренной, а теперь утверждаешь обратное. Ты непоследовательна.
— Я реалистка. Если б она вас на самом деле оплевала, вам надо было бы швырнуть в нее продукт, купленный в ее вонючем супермаркете, и поднять такой крик, чтоб все слышали, и она была бы вынуждена уволиться... Если б она вас обхамила, то вы должны были бы написать на нее жалобу... Да есть масса способов отомстить наглецу. Как-нибудь на досуге перечислю, запишете в блокнот... Но с невежеством вы ничего не сделаете. И месть тут бесполезна. Ваша кассирша все равно никогда не отличит Пушкина от Мандельштама (ее будет сбивать с толку буква «ш», присутствующая в обеих фамилиях) и никогда не запомнит ни одной строчки стихотворения Блока — для таких он слишком сложен...