— Если вы хотите сегодня... — сдалась я, — тогда...
— Сегодня! — Она быстро вытерла слезы и заулыбалась. — Пойдем ко мне. Я живу рядом, минут пятнадцать пешком.
Я кивнула, про себя подсчитывая свои финансы. Все, что у меня было с утра, я отдала Денису. Но перед съемками заняла пятнадцать рублей у нашего осветителя, из них десять потратила на кофе и эклеры для Пульса, еще два дала в долг ассистентке режиссера Гале, а ближе к вечеру ко мне подошел Вадя и передал четыре рубля от Саврасова — за книжку, которую я ему купила у алкоголика возле метро. В итоге у меня в кармане сейчас было ровно семь рублей. На такси не хватит. Наверное, придется звонить Пете и просить встретить меня у подъезда с деньгами.
От этих экономических размышлений меня оторвала все та же Невзорова. Перед огромной лужей она вдруг подхватила меня под руку, прыгнула (мне пришлось прыгать вместе с ней) и, бодро зашагав дальше, весело защебетала — этакая птичка, вырвавшаяся на волю из клетки.
— Тонечка, я живу одна. Ты могла бы остаться у меня ночевать. У меня есть бутылка домашнего вина. Я давно хотела с тобой подружиться. Вокруг одни мужчины. Фи! Ужас какой...
Я покосилась на артистку с неудовольствием. С какого перепугу она решила со мной подружиться? Не хочу. Иначе я буду вынуждена терпеть ее периодические истерики, вытирать ей слезы своим платочком, утешать и баюкать... О-о-о... Нет уж, пусть дружит с кем-нибудь другим. С той же Галей, например. Или Еленой Петровной, второй Вадиной ассистенткой. Она, правда, появляется на съемочной площадке редко, потому что болеет (говорят, у нее запои), но...
Что именно «но», я придумать не успела, поскольку Невзорова, перетащив меня через очередную лужу, зачирикала дальше:
— Не с кем поделиться своим горем. С Михаилом Николаевичем можно, конечно, но он больше меня переживает Мишину гибель. Такой чуткий, чувствительный человек... Вот что значит настоящий артист!
Здесь она, решив, вероятно, что я еще молода и многого не понимаю, стала просвещать меня относительно высоких отношений между ней и Саврасовым, постоянно подчеркивая, что оба они умело подавляют симпатию и даже страсть друг к другу, ибо пропасть лет разделяет их, и... Уф, какой вздор! Да, мои свидетели стоят один другого. Что Пульс, что Невзорова...
Я слушала ее вполуха, параллельно думая о том, что надо бы встретиться с Ониксом Сахаровым и порасспросить его кое о, чем. Может, я сумею найти в его информации что-то стоящее. Сам-то он вряд ли разберется в этом деле. Он даже не сообразил, что я знаю его настоящее имя. А чего уж проще. Я же сказала ему, что говорила с Менро, что у него феноменальная память, что он видел его удостоверение... Так неужели ж Менро не запомнил, как его зовут? Ах, Оникс, Оникс. Не бывать тебе Колей... И Ваней тоже не бывать.