четыре бутерброда. «С колбасой или с сыром?» — спросил он меня. «С колбасой», — выбрала я. Колбаса в нашем кафе очень вкусная. Я беспрестанно пытаюсь найти такую же в магазине и купить домой, но пока мне это ни разу не удавалось. Есть колбаса с точно таким названием, но вкус у нее другой. И вид поскромнее, пролетарский.
Я взяла кофе и понесла его к столику возле стойки. Оттуда как раз уходили люди. Линник расплатился (одной десятки ему не хватило на наше пиршество), забрал тарелку с бутербродами и подсел ко мне. Он вновь был энергичен, собран, вот только настроение у него лучше не стало. Да и чего ожидать — завтра поминки по его самому близкому другу...
— Паша, времени мало. Ты успеешь рассказать мне Мишину историю?
— Успею, — кивнул Линник, принимаясь за свой файф о’клок. — На чем я остановился?
— На том, что однажды вечером не пришел Большой Якут.
— Точно. Так вот. До середины ночи сидел маленький, очень умный русский на стульчике в углу комнаты и грустно смотрел на осиротевшие кроватки своих друзей. Желтая луна в черном небе беспокоила его. Ему казалось, что на нее обязательно нужно выть, но выть он не хотел. Он хотел сидеть и ждать, потому что твердо верил: если ждешь — дождешься. Однако в эту ночь он никого не дождался. Он открыл глаза на рассвете и со стыдом понял, что преспокойно спал, в то время как его друзья, возможно, навсегда потерялись в огромном городе. Он решил организовать поиски Большого Якута и Большого Еврея, для чего вышел в грязный вонючий коридор и принялся громко стучать алюминиевой ложкой по алюминиевой кружке. Он погнул ложку и пробил вмятину в кружке, когда из комнат наконец показались люди. Они протирали глаза и недовольно ворчали. Маленький, очень умный русский забрался с ногами на широкий подоконник и обратился к соседям с проникновенной речью. Он говорил, как прекрасны его друзья, как прекрасен их союз, как прекрасен он сам и как было бы здорово, если бы все вышли сейчас на улицу и разбрелись по городу, потому что еще есть надежда найти Большого Якута и Большого Еврея.
Соседи выслушали его и даже поаплодировали, но потом разошлись по своим комнатам, оставив без внимания призыв маленького, очень умного русского. Двери захлопывались одна за другой. Маленький, очень умный русский при каждом хлопке вздрагивал и желал заплакать. Он боялся, что в одиночку не сможет найти своих дорогих друзей. Но выхода не было. Он вернулся в комнату и стал собираться в дорогу. В старый потертый чемодан он положил чистые трусы, чистые носки и тоже чистую, всего с одной дыркой майку; новые папины брюки; ботинки; полиэтиленовый пакете куском колбасы, луковицей и горбушкой хлеба; пачку папирос; орфографический словарь и сверху прикрыл все это великолепным пиджаком типа фрака, который месяц назад ему подарил Большой Еврей.