У нас с тобой у обоих слишком сложный и страстный характер, и потому вряд ли мы могли бы быть счастливы вместе. Мы бы довели друг друга до полного изнеможения, до сумасшествия…
Я чувствую себя оскорбленной, израненной и виноватой. Виноватой в том, что потеряла человека, как упавшую звезду. Я в трауре. То чувство, что испытываю я, не заглушить ничем. Со временем мне будет намного хуже, чем тебе. Ты мучаешь меня, отказывая мне в своей дружбе. Да, я лгала тебе, обманула тебя, ты жестоко страдал. Что меня толкнуло на это, я сама себе не могу объяснить. Какая-то странная, темная сила. Я это сделала, чтобы привязать тебя к себе, чтобы ты защищал меня, чтобы ты следил за каждым моим шагом. Чтобы ты любил меня как самого хрупкого на свете ребенка.
Ну вот, я подхожу к концу этого письма. Ты можешь думать, что я чудовище, бесчувственная, жестокая женщина. Ведьма, как ты меня назвал. Но только с тобой, Поль, — а я люблю тебя — я бы смогла понять, что спрятано у меня внутри, какой дьявол бушует там, какие страдания он приносит, и сделала бы это совершенно искренне.
Альтона не вернулся. Так даже лучше. Единственный мужчина, которого я люблю, это ты.
Первое письмо Сильвии я читал и перечитывал десятки раз, я даже и сегодня смог бы рассказать его наизусть. Я ощупывал каждое слово, как камешек, в поисках любовного самородка, на сердце у меня было светло. Это же письмо было страшным. Оно пугало своей искренностью. Может, ее постоянно преследовал страх, и потому она говорила совсем не то, что чувствовала? Что значили для нее слова «дружба», «эгоизм», «искренность», «страсть», «жестокость»? Ничего. Страдание и еще раз страдание. Все, к чему прикасалась эта женщина, превращалось в страдание. Прекрасная машина, производящая страдание.
Каждое ее слово, каждая ее улыбка были ядовиты. Письмо, которое я держал сейчас в руках, она написала своей рукой, и ее рука была так же холодна, как кожа змеи. Я вышвырнул его, как вышвыривают чудовищ из ночных кошмаров.
На следующий день я пошел к первому попавшемуся врачу и сказал ему: «Я измучен. Я перестал спать. Я не могу проглотить ни куска. Я бросил работу. Я в таком отчаянии, что плачу по пустякам».
Он задал мне несколько вопросов. Я не стал рассказывать ему о существовании Сильвии.
— Переутомление, — сказал он. — Вы на пределе. Вам нужны отдых и сон. Я пропишу вам лексомил. Как только вы почувствуете тревогу, выпейте целую таблетку или половинку, это лекарство очень помогает. Оно действует и как снотворное, и как транквилизатор. Главное, принимайте сразу, как только вам станет не по себе. Но не горстями, конечно, будьте осторожны, это все-таки лекарство, два-три раза в день, не больше.