Теперь я постоянно чувствовал горький привкус во рту. Из-за лексомила или из-за Сильвии?
Она придумала полицию… Заманить меня в комиссариат… Она как граната, которая катится по улицам и никто не знает, где и когда она взорвется.
Теперь я выходил из дома только по ночам. Крадучись, я пробирался в ближайший магазин. Однажды вечером меня заметил хозяин бара, он перебежал через площадь, изо всех сил махая мне.
— Она вернулась, эта психопатка! Уже два дня подряд она торчит у меня вместе с каким-то бродягой. Еще десять минут назад они были здесь. В таком виде! Обзывали друг друга последними словами! Я хотел их выставить! Еще начнет вопить, опять разгонит всех клиентов. Она все приставала ко мне, где ты. До чего же жалкий вид у них обоих… Я даже представить себе не мог, что человек может так быстро опуститься! Одета непонятно во что, неряшливо, грязно. А от того, другого, просто воняет! Скажи, ты никак не можешь избавить меня от них? Она приходит из-за тебя. Она не сводит глаз с твоей двери. Не удивлюсь, если она где-нибудь СПИД подхватит. Как подумаю, какой она была красивой…
— Скажи ей, что я уехал. Мне нужно бежать, а то магазин закроется.
Я накупил продуктов на много дней вперед. Даже красться вдоль стен было опасно. Фурия… Ведьма… Во что превратилась за три недели самая сумасшедшая любовь в моей жизни…
Я закрылся на два оборота и проглотил лексомил. Спать… спать… спать… Человек на дне колодца. Дьявол, кружащий по улицам. Сплошные призраки.
Я спал весь октябрь. Только спал и смотрел сквозь окно на осень, пришедшую в город.
Иногда я просыпался в полдень. Солнце нежным золотым светом согревало крыши домов, лишь изредка по ним скользила тень пролетающих мимо голубей. Иногда я просыпался только вечером, в уже синеватой от сумерек комнате. С улицы доносились звонкие, радостные крики детей. Где же мое детство?.. Те прекрасные летние вечера?..
За несколько месяцев я пережил мгновенья самого настоящего, самого дерзкого счастья, следом за ним были ожидание, сомнения, кошмарные муки ревности, чудовищное злодеяние и теперь ужас… И все это за одно лето…
Я просыпался один, в полной тишине, в полном одиночестве. За стеной никто не двигал стулья, не мыл посуду, ни единого звука, который мог бы напомнить беспечность семейной жизни. Ни единого звука, несущего покой. Я мечтал произнести одно только слово: «Мама…» Как в шесть лет после приснившегося кошмара. «Мама!» — и ночь сразу же принесла бы успокоение.
Я ходил по квартире. С моря поднимался туман. Из кухни я смотрел, как пламенеют холмы, возвышавшиеся за построенными в геометрическом порядке белыми пригородными домами. В тени под деревьями становилось все прохладнее, прохожих становилось все меньше. Каждый день я видел улетающих на юг птиц.