Между тем хозяйка дома хлопнула в ладоши и произнесла нараспев поставленным голосом:
– Давайте-ка, я представлю вас нашей семье…
– Зоя, – подсказала я.
– Какое чудесное пролетарское имя! – делано восхитилась женщина.
Кажется, у меня несколько вытянулось лицо. Интересно, только мне одной послышалось «плебейское»?
Она представляла людей, сидящих за столом, не забывая между делом указать регалии. Я приветливо улыбалась и кивала, моментально забывая имена и давая гостям прозвища: лысый адвокат, третий муж, смотрительница галереи, старшая сестра Ирина.
Судя по досье, Ирина стремительно приближалась к плачевному для старой девы возрасту – сорок лет. Видимо, она давно распрощалась с иллюзиями выйти замуж и сбежать к супругу на другой конец света, а потому по-прежнему жила с властной матерью.
Появился Марк, и нам наконец позволили присесть. Прерванная трапеза возобновилась. Зазвучали неспешные разговоры о каком-то не известном мне писателе, устроившем приятный вечер – чтение отрывков из нового романа.
Мне никак не давало покоя свободное место за столом, оставленное рядом с хозяйкой. Скрывалось в этом что-то тревожное и неправильное. Стояла тарелка, лежала сложенная льняная салфетка, пустовал стул. Точно к нам торопился еще один, очень дорогой, гость…
От неожиданной догадки нехорошо кольнуло сердце. Елизавета Потаповна ждала пропавшего без вести сына! Видимо, веря в его возвращение, она просила экономку ставить на один прибор больше, бросалась к телефону на любой звонок, подолгу стояла у окна. Вдруг за маской холодной, резковатой женщины проступили черты скорбящей матери, не желавшей расставаться с надеждой.
– Зоя, как понимаете, у нас исключительно творческая семья, – обратилась ко мне хозяйка ужина.
– Простите? – увлеченная своими мыслями, я пропустила весь разговор и не могла понять, что от меня хотят услышать.
– Чем вы занимаетесь?
– Я организую детские праздники.
В большой гостиной мои слова прозвучали как ругательство.
– Какая необычная профессия, – пробормотала Елизавета Потаповна, вероятно догадавшись, что с меня нечего взять, и тут же набросилась на «лысого адвоката»:
– Дорогой, не подливайте Марку! Прекратите немедленно, иначе он сорвется!
Буквально физически я ощутила, как мой спутник напрягся. Кашлянув, он отбросил салфетку и, процарапав пол ножками стула, поднялся:
– Мне нужно сделать важный звонок.
Его проводили гробовым молчанием.
– Мама, – начала Ирина, – опять ты начинаешь! Он три года отказывался сюда приезжать, а ты на него накидываешься. Еще и при посторонней девушке…