Голова тоже превратилась в тяжелый, трудно удерживаемый груз, и меня начало все сильнее кидать из стороны в сторону. Хем давно спал, лежа на лошваре, ему даже выступающая лука седла не мешала — умаялся.
А потом даже реагировать на клацанье клыков Терна сил не осталось. Я пообещала себе, что закрою глаза лишь на чуть-чуть, просто чтобы отдохнули. Но стоило им сомкнуться, еще мгновение я ощущала себя бодрствующей, а затем утонула в темноте. Меня дернули, и я почувствовала, как падаю куда-то, падаю… падаю… во что-то уютное, теплое и как будто родное. И все — после этого сознание отключилось полностью…
* * *
Сначала вернулись ощущения: запах дождя, смешанный с терпким, странно знакомым, очень приятным ароматом; звук падающих капель на траву и ударяющихся по натянутой ткани или коже; тепло и уют, в которых я нежилась, находясь на грани сна и бодрствования. Нарушать эту грань не хотелось, поэтому просто наслаждалась непривычным ощущением блаженства.
Что-то пощекотало кончик носа, и я, не задумываясь, потерлась лицом о гладкую горячую поверхность, к которой до этого прижималась. М-м-м… какая притягательная, пышущая внутренним жаром, похожая на шелк, после того как погладили утюгом. Я любила прикасаться к потрясающей шикарной ткани, после того как горничные приводили в порядок мои платья. Как же давно это было!
Вялыми со сна пальчиками прикоснулась — приятно на ощупь, затем прижала ладонь и погладила с едва сдерживаемым стоном восторга. Потянулась привычно, снова потерлась носом обо что-то твердое. Равномерный стук под моим ухом начал превращаться в сильный гул — так иногда мое сердце бьется, когда страшно или когда испытываю восторг, возбуждение…
Я резко открыла глаза, не понятно, чего испугавшись. Моя ладонь все еще наслаждалась гладкостью, как сейчас выяснилось, мужской груди. Я полулежала на коленях Рейнвааля, прижимаясь к нему всем телом, а его руки обнимали меня. Более того, изумленно обвела взглядом то, в чем находилась: мужчина с помощью одного крыла словно спеленал меня, поместив в кокон. А сверху и над нами козырьком нависло второе крыло, защищая от дождя, мерно стучавшего по натянутой коже.
Грохот в ушах — это стук сердца демона, который, склонив голову, разглядывал меня. И хотя его лицо сейчас похоже на бесстрастную маску, я восхитилась бархатистостью взгляда, присущего только глубокому фиолетовому, почти фиалковому цвету. Невероятно красивые глаза, поймав мой испуганный взгляд, не отпустили, поглощая, будоража странные ощущения, рождая тепло в груди, разбегающееся по всему телу. Неожиданно сильно обрадовалась, что не ошиблась с цветом его глаз — они именно такие, какими казались в серебристом свете луны.