Мне показалось, что сказал с неким подтекстом, но не усмотрев ничего подозрительного ни в его вопросе, ни в своем ответе — ну украшение и украшение, похвасталась:
— Моя подруга и наставница дриада Ниса подарила. На прощание! Были нити разных цветов, но некоторые понравились Мике — оборотнице, с которой мы у арути познакомились. Она попросила, я отдала. А вообще, желтый и фиолетовый — мои любимые цвета.
Войсааль, пряча улыбку, поинтересовался у Рейнвааля:
— Занятно, не правда ли? Такое совпадение, подходящее.
Недоуменно посмотрела на Рейна, а тот, коснувшись моей украшенной бисером косы, удовлетворенно отметил:
— Желтый и фиолетовый — цвета моего клана!
Вновь смутилась, закончила с волосами и, закинув их за спину, позвала Хема укладываться на ночлег.
Лошвары охотились, а мужчины продолжили сидеть возле костра, тихо беседуя на своем языке. Я слышала напряжение и гнев в тихих голосах Рейнвааля и Дартвааля, но последний в конце ответил так, словно признал свое поражение. Склонил голову, но вот истово бьющий по земле хвост, видимый мне, откровенно заявил, что его хозяин не согласен со своим проигрышем.
* * *
Объявили долгожданную остановку, и я устало сползла с лошвара Кервааля, все тело ныло от усталости и напряжения. После столь занимательного купания прошло почти два дня. Не знаю почему, но ситуация в нашем отряде изменилась. Вчера утром после завтрака очень удивилась и не менее сильно расстроилась, когда выяснилось, что поеду с Керваалем. Неужели Рейнваалю неприятно ехать со мной? Или вчера я сделала что-то не так? Не правильно?
Весь день мучили сомнения. Но на ночь Рейн неожиданно забрал меня к себе на лошвара и укутал крыльями. Я в первый раз за весь день смогла, наконец, расслабиться и, уткнувшись лицом ему в грудь, удовлетворенно засопеть, уплывая в сон, чувствуя при этом, как сильные руки обнимают, теснее прижимают к могучему горячему телу, поглаживая по спине, успокаивая.
А сегодня утром все повторилось. Стоило проснуться, привычно потягиваясь, как меня тут же передали Керваалю, сопровождая действие утробным рыком. Лошвары мерзко захихикали, Дартвааль помрачнел, и лишь Хем, проснувшись, солнечно и довольно мне улыбнулся, согревая душу теплом.
Весь день я ехала понурая, стараясь прямо держаться в седле, испытывая неловкость и неудобство, если наши с Керваалем тела слишком соприкасались. Из-за этой неудобной позы ломило спину и все остальное, и кроме того, возникало раздражение на весь мир. Только присутствие рядом Хема заставляло взять себя в руки и неизменно улыбаться, переговариваясь с ним или занимая очередной простенькой игрой, чтобы хоть моему малышу дорога кошмаром не казалась.