пророка Мухаммеда (или в 1616 году от рождества Христова), Османская империя простиралась от Персии до восточного побережья Средиземного моря, от Польши и Венгрии до гористых районов Верхнего Египта.
И потому, когда они прошлой осенью покинули Багдад и пустились в долгий путь через пустыню в Дамаск, им не нужно было думать, как обойти пограничный заслон или не нарваться на солдат; им не требовались ни документы, ни специальные пропуска, ничего, кроме золота, которым пришлось расплачиваться с капитаном корабля, доставившего их из Тира на север в Стамбул; и потом, когда они отправились пешком от бухты Золотой рог по холмам древней Фракии и дальше, через леса Болгарии и Валлахии, они по-прежнему оставались в пределах Османской империи; и лишь затем, отшагав тысячу миль, оказались на границе Венгерского королевства, перейдя которую оборотни вступили на землю Трансильвании.
Им пришлось еще долго скитаться по грязным городам и нищенским деревушкам, неизменно вызывая своими вопросами испуганные подозрительные взгляды и уклончивые ответы, пока, наконец, они не узнали, что тот, кого они так настойчиво ищут, проводит дневное время в снах в том самом полуразрушенном замке, возникшем перед ними на холме. Когда они вновь двинулись по грязной заиндевевшей тропе, Клаудиа повернулась и спросила:
— И он сможет нас убить, Янус?
Янус Калдий пожал плечами.
— Не знаю, Клаудиа. Если то, что мы слышали, правда, то он отлично с этим справляется.
— Да, убивает людей. Но ведь мы-то не люди?
Его ответ прозвучал если не раздраженно, то достаточно резко:
— Клаудиа, я ведь знаю о нем не больше твоего, да и о нас самих могу сказать лишь то, что тебе давно известно. Почему ты спрашиваешь меня?
— Тебе должно быть известно больше, чем мне, — с жаром произнесла она. — Ты дольше страдаешь от всего этого. Это ведь ты сделал меня такой.
Он мрачно улыбнулся.
— Откуда ты знаешь?
Она не ответила. Всю оставшуюся дорогу до замка они проделали в полном молчании.
Прошло уже более столетия, как замок был разрушен и разграблен турками, но осыпавшиеся стены и разбитые окна, обуглившиеся балки и развалившиеся бойницы до сих пор сохранились как молчаливое свидетельство ужасов минувшей войны. Янусу и Клаудии пришлось приналечь изо всех своих пока еще человеческих сил, чтобы сдвинуть с места чугунные ворота, после чего они неуверенно вошли во двор, а оттуда и в сам замок.
Не произнося ни слова, они бродили по развалинам, переходя с этажа на этаж, обыскивая комнаты и коридоры, пока, наконец, незадолго до заката не обнаружили подземный склеп, служивший местом захоронения властителей этого небольшого карпатского княжества. Они ходили между рядов деревянных и каменных гробниц, ища усыпальницу одного единственного князя — того, который был убит турками более ста лет назад, и который, как говорили, вместе со своими женами восстал из мертвых, чтобы сеять ужас и страдания среди беззащитных селян. Им удалось отыскать эту могилу довольно быстро, могилу того, кто с момента своей кончины уже более ста лет был проклятием Карпатских гор.