— Но ни у кого нет права убивать невинных людей! — выкрикнула Луиза. — Ни у вас, ни у Фредерика, ни у кого!
Клаудиа горько рассмеялась и отвернулась.
— Вы идеалистка.
— Нет, я христианка! — все еще пылая гневом воскликнула Луиза. — Но и у христиан, и у евреев, и у мусульман, и у буддистов и… у кого бы то ни было, — главная нравственная заповедь одинакова. Лучше погибнуть самому, чем допустить смерть невинных!
— Оставьте эти проповеди для вашего мужа, — устало парировала Клаудиа. — Мне они ни к чему.
— Для моего мужа? Для этого слабого ничтожного создания? — в голосе Луизы звучало неприкрытое отвращение.
— Тем лучше, что вы больше не питаете к нему теплых чувств, — холодно заметила Клаудиа. — Брачер собирается его убить.
Луиза помолчала.
— Что ж, это будет актом возмездия, моментом торжества справедливости, разве нет? Служитель Господа, который свое бренное бытие ставит превыше божественной справедливости, заслуживает жестокой кары. Да поглотит его зло, сотворенное им.
Луиза и Клаудиа были слишком заняты спором, чтобы заметить, как нахмурился Калди, услышав эти слова. Бласко, однако, увидел это и стал пристально наблюдать за другом. Старый цыган почувствовал неладное.
— Боже мой, — с сарказмом воскликнула Клаудиа, — да вы святая!
— Я просто честная женщина! И если бы у меня был выбор, я бы выбрала смерть, но не убийство невинного!
— Что ж, очень скоро перед вами встанет этот выбор. Фредерик собирается разделаться и с вами.
При этих словах Луиза побледнела, у нее задрожали губы, но пылающий яростью взгляд не потух.
— Пожалуй, вы можете попытаться отговорить его, скажите, что осознали свои ошибки и стали верной сторонницей его дела. Со временем из вас вполне мог бы получиться убежденный расовый фанатик.
— Никогда! — закричала Луиза. — Да, я проявила слабость и испугалась, я знаю, и мне стыдно за это. Но Иисус Христос принял смерть и за меня! Так к чему цепляться за жизнь, если она куплена ценой попрания истины, которая одна придает смысл всей жизни!
Калди вдруг резко вскинул голову, взгляд его был устремлен в пространство, а лицо исказила гримаса боли, страдания и удивления. Бласко склонился над ним и положил руку ему на плечо.
— Янош? Что с тобой?
Калди не ответил. Его и без того бескровное лицо стало белым, как полотно. Он дрожал.
Луиза с Клаудией продолжали спорить.
— А откуда вам известно о планах Фредерика? — гневно спросила Луиза. — Но всей видимости, вы не только убийца, но и экстрасенс по совместительству.
— На нет, — спокойно ответила Клаудиа. — Просто мы с ним… стали близки, как мужчина и женщина.