— Это случилось много лет назад, донна, боль уже давно утихла. Сначала, само собой, я пытался убить его. Мне это не удалось, не помогла даже серебряная пуля, про которую говорится в преданиях. А потом он попросил меня стать его сторожем, и я согласился. Я решил, что раз уж не могу убить его, то по крайней мере, попытаюсь удержать его, чтобы с другими не произошло того, что случилось с моей Вишей и маленькой Лурой.
Луиза сочувственно посмотрела ему в глаза:
— Вам, должно быть, тяжело видеть его каждый день, все время быть с ним рядом, после того, что он сделал.
— Было тяжело, очень тяжело, и довольно долго, — согласился старик. — Но потом я начал его понимать, мне даже стало жаль его. Он ведь не виноват, он просто не может ничего изменить. Он оборотень, донна. Проклят он. Другого объяснения нет.
Луиза хотела ответить, но ее остановил звук приближающихся шагов. Она нахмурилась, когда увидела ухмыляющееся лицо кузена.
— Добрый вечер, Луиза, — весело поприветствовал ее Брачер. — О чем это вы тут так приятно беседовали?
— А вот о чем мы с Бласко… с мистером Бласко, — поправилась она, подчеркивая тем самым свое уважение к старому цыгану, — говорили, тебя совершенно не касается, Фредерик.
— Ну, Луиза, здесь я с тобой не соглашусь. И, как ты понимаешь, мистер Халл тоже.
— Халл может соглашаться или не соглашаться с чем угодно, — она презрительно фыркнула. — Мне до этого нет никакого дела.
За спиной Брачера возникли трое «кнутов», и Луиза внезапно побледнела, решив, что брат собирается убить Бласко.
— Что?.. — хотела она спросить, но Брачер прервал ее, догадавшись, о чем она подумала: — Не волнуйся, сестричка. Нашему цыганскому другу еще не время сводить счеты с жизнью. Но в одном небольшом дельце он нам сейчас поможет.
Он чуть заметно кивнул одному из троих парней, тот открыл камеру и вошел внутрь. Привычным движением надев на Бласко наручники, он рывком поставил его на ноги и вытолкнул из камеры.
Луиза решительно поднялась со стула.
— Что ты делаешь, Фредерик? Куда ты его уводишь?
— Мы собираемся немного поохотиться. Ты когда-нибудь была на охоте, Луиза? — спросил Брачер с заметной издевкой.
— Конечно, нет, — ответила Луиза. — Я не нахожу удовольствия в убийстве, далее если это убийство животных.
О, ты такая нравственная, Луиза, — саркастически заметил Брачер. — Однако что-то я не припомню, чтобы ты отказывалась от мясных блюд. Или ты полагаешь, филе вырезают у коров-самоубийц?
— Я не против того, чтобы забивали животных. Но мне неприятно, когда люди получают от этого удовольствие.