Брачер повернулся к Калди:
— Ты слышал, о чем мы говорили?
— Конечно, — тихо ответил Калди.
— Отлично. А теперь послушай меня. Только мы и обладаем знанием о том, что нужно делать, и имеем смелость претворить в жизнь это великое знание, а потому мы в скором времени собираемся разнести этот расовый публичный дом, именуемый обществом. Тебе дается шанс внести лепту в это великое дело.
— Боюсь, я недостоин такой чести, — с улыбкой сказал Калди.
Голос его звучал тихо и размеренно, но от этого сарказм был еще очевиднее.
— Ничего мы тебя удостоим, — холодно продолжал Брачер. — Доктор Невилл считает, что с помощью гипноза он сможет узнать твое происхождение. — Он приблизил свое лицо к Калди и с угрозой в голосе произнес:
— И ты окажешь ему полное содействие. Понятно?
— Абсолютно, — безучастно ответил Калди.
— И не надо заблуждаться, цыган: все живое может умереть, в том числе и ты. И если ты откажешься нам помогать, мы не только убьем твоего друга. Мы отыщем способ, как убить тебя самого и можешь не сомневаться, убьем. Так что, выбирай: либо ты помогаешь нам, либо ты умрешь медленной и мучительной смертью.
И вдруг Калди захохотал. Брачер инстинктивно отпрянул, ошеломленный такой неожиданной реакцией доселе спокойного и уравновешенного цыгана.
— Умру! Медленной и мучительной смертью! Что ж, я сделаю все возможное, чтобы вам помочь. — Калди продолжал хохотать, уже почти на грани истерики.
— Отведите их назад в камеры, — приказал Брачер охранникам, и те вытолкали Калди и Бласко из комнаты.
— Его реакция свидетельствует о страхе, — сказал Брачер, — а это хороший знак. Если его можно испугать, значит, ему молено причинить боль, а значит, им можно управлять. Джон, как только он успокоится, начинай гипноз.
— Думаю, это придется отложить до завтра, — сказал Невилл.
— Что?
— Начнем завтра утром, — повторил он. — Сегодня ночью — полнолуние.
— Ах, да, черт, — пробормотал Брачер. — Тогда, конечно, завтра.
Пока Калди пинками и толчками заталкивали в камеру, он продолжал смеяться. И еще долго потом на его лице блуждала улыбка. Он спокойно наблюдал, как охранники обматывали его цепями и привязывали к ним стебельки «борца».
«Меня ждут мученья и смерть, если я откажусь помогать», — думал он, качая головой. — «Мучения и смерть».
— Каким грозным вы, должно быть, кажетесь себе самому, капитан Брачер, — громко прошептал он.
И все же он знал, что исполнит все приказания Брачера. Но сделает это только ради Бласко. Угрозы Брачера оставили его совершенно равнодушным. Ведь Янош Калди испытал неизмеримо более тяжкие муки, чем любой из смертных. И хотя он давно забыл, кто он и сколько он прожил, его отчаянной мечте о смерти было уже три тысячи лет.