— Поближе к делу, цыган, — рявкнул Брачер.
Калди отвел глаза от Брачера и уставился в пустоту:
— Время уходит и стирает воспоминания. Я ведь бессмертен, это я знаю наверняка. И воспоминания о такой долгой жизни потреблены под грузом лет. Любой человек помнит свое детство, но очень смутно, и к старости эти воспоминания становятся беспорядочными и отрывочными; а ведь старость для меня ничто. — Он печально улыбнулся. — Видите ли, у бессмертия есть свои недостатки. Память не рассчитана на бессмертие, память не может вобрать в себя бессмертие. Я помню более или менее отчетливо последние двести лет. Дальше уже воспоминания тускнеют, и в конце концов, они растворяются во мраке, а за ним-пустота… ничто.
— Двести лет! — воскликнул Невилл. — Так сколько лет вам, Калди?
— Я не знаю, — ответил он. — Первая дата, которую я могу припомнить, — это 1789 год, год Французской революции. В этом году меня выпустили из тюрьмы.
— А кто вас туда заточил? — спросил Невилл.
— Я не знаю.
— Когда вы попали в тюрьму?
— Я не знаю.
— Сколько времени продолжалось ваше заключение?
Он покачал головой:
— Сто лет, двести лет. Я и вправду не помню.
— Да это смешно! — сказал Брачер. — Как можно забыть свое происхождение!
— Вполне возможно, Фредерик, — задумчиво проговорил Невилл. — Если то, что он говорит, правда, если ему и впрямь столько лет, то можно предположить, что его рассудок просто не в состоянии удержать воспоминания обо всех событиях, которые ему пришлось пережить.
— Но…
— Не забывай, что у нас нет возможности сравнивать и абсолютно никаких представлений о том, что происходит с человеческим рассудком и человеческой памятью на протяжении веков. Рассудок может просто напросто не выдержать под бременем воспоминаний и вырубается, как электрическая цепь в момент перегрузки. И возможно, чтобы сохранить себя, разум через какое-то определенное время избавляется от своих воспоминаний, чтобы освободить место для новых. Так может быть, Фредерик, может быть.
Брачер некоторое время обдумывал услышанное:
— Какие будут предложения? — спросил он.
— Я предлагаю гипнотическую регрессию, — сказал Невилл.
Брачер прищурившись, посмотрел на него.
— Что это такое?
— Фрейд считает, что где-то в мозгу человека сохраняются все воспоминания, буквально все. Нам кажется, что мы забываем, а на самом деле память сохраняет воспоминания обо всем, просто они покоятся под другими, более поздними. Гипнозом можно снять верхние слои памяти и углубиться в более ранние.
— И ты можешь проделать это с Калди?
— Я могу попробовать. Когда я изучал психоанализ, я немного занимался гипнозом. — Вдруг он нахмурился. — По чтобы гипноз был эффективным, нужно полное содействие гипнотизируемого, а я сомневаюсь, что мистер Калди окажет нам содействие.