Он покачал головой, несколько смущенный ее настойчивостью. Если бы он раньше проявлял к ней хоть тень интереса, тогда, пожалуй, такое поведение можно было понять. А так…
— Марелда, мне очень жаль… Но я… я не ваш мужчина, и, даже если бы и был, я ведь не свободен.
Не собираясь уступить поле сражения, Марелда обволакивала его словами:
— Да нет же, вы вполне свободны, Эштон, и я пришла, чтобы доказать это. Вы ведь любите меня. Зачем же отрицать это?
Эштон посмотрел на нее несколько ошеломленно — такая логика была ему недоступна. Затем, медленно вздохнув, он сказал, смягчая свои слова улыбкой:
— Право же, вы ошибаетесь, Марелда. Поймите, я люблю жену. — Улыбка погасла, ион раздельно, подчеркивая каждое слово, произнес: — Я люблю Лирин.
Смысл сказанного наконец дошел до нее и произвел шоковое воздействие. Обворожительная улыбка уступила место гримасе гнева. В темных глазах зажегся опасный огонь, и, буквально кипя от злости, она двинулась к нему, готовая расцарапать в кровь лицо.
— Успокойтесь, Марелда, — резко скомандовал он, хватая ее за руки и твердо встречая яростный взгляд. — Это ничего вам не даст.
Марелда с криком вырвалась у него из рук. Схватив пеньюар, она просунула руки в рукава и крепко затянула пояс. Косметика резко проступила на ее искаженном яростью лице, придавая сходство с уличной девкой. Быстрыми резкими движениями она стянула волосы в узел и, не выбирая выражений, сказала все, что думает об Эштоне. Тот с удивлением выслушал беглый обзор жизни своих предков, обстоятельств собственного рождения и воспитания. Она не упустила ни малейшей детали из его жизни, вплоть до самого последнего времени.
— Ах ты, мерзавец этакий! Потаскун паршивый! Я, понимаешь ли, жертвую ради него своим женским достоинством, предлагаю ему свое нежное, беззащитное сердце, а он отбрасывает меня, как недоеденное яблоко. А потом этот самодовольный подонок поворачивается и уходит, заставляя искать утешение у других! — Уже открывая дверь, Марелда выкрикнула последние оскорбления: — Ничтожество! Гаденыш! Ух, эти мужчины! Все, как один, дураки!
С этими словами она вышла и изо всех сил хлопнула дверью. Минутой позже с таким же грохотом закрылась дверь ее собственной комнаты.