С другой стороны, временное проживание Роберта в Браунвуде во второй половине 1929 года подтверждается его адресом, который печатался в «Хунте» — с августа 1929 года до февраля 1930 года. А стареющая память доктора Говарда, скорее всего, допустила хронологическую неточность. Это тем более вероятно, что письмо было написано им десятилетие спустя.
Поскольку других причин переезда Роберта в Браунвуд нам неизвестно, мы должны согласиться с Гленном Лордом, который консультировался по этому поводу с Тевисом Клайдом Смитом. По его словам, события развивались следующим образом. Доктор Говард вернулся из Спура на довольно долгий период летом 1929 года. Вскоре после этого Роберт уехал в Браунвуд. Он не мог сделать этого раньше, так как мужчины никогда не оставляли Эстер одну в доме. Роберт оставался в Браунвуде до смерти собаки, что произошло приблизительно в январе 1930 года, после чего в феврале вернулся в Кросс Плэйнс.
Пестрик, которому было уже более 12 лет, был для Говарда гораздо больше, чем просто домашний любимец. Пес дарил ему ту искреннюю любовь, которую Роберт столь безуспешно искал в сердцах человеческих существ. Эксцентричные поступки легкоранимого юноши очень часто вызывали осуждение знакомых и родственников и неодобрительное отношение горожан. Родителей интересовало, почему он не займется серьезным делом, вместо того чтобы носиться как с золотыми яйцами со своими рассказами, которые появлялись только в дешевых журналах с яркими обложками. Поскольку Роберт не желал или не мог изменить свои привычки, это продолжало вызывать неодобрение окружающих.
Для такого одинокого человека привязанность собаки казалась столь ценной, что хозяин не мог заставить себя наблюдать за ее агонией. Когда Пестрик захворал, Роберт упаковал рюкзак и сказал матери, что уезжает. Каждое утро он звонил домой, но не вернулся до тех пор, пока пес не умер и не был похоронен. Отец Говарда позже вспоминал:
«Когда он звонил, его первым вопросом всегда было: „Мама, как ты?“, а следующим: „Как Пестрик?“ Когда на четвертый день мать ответила, что собака умирает, Роберт больше не заводил разговор об этом. Я закопал пса в глубокой яме на дальнем конце участка, а затем перепахал землю вокруг, чтобы могила не бросалась в глаза, поскольку знал, что Роберт очень горевал по поводу смерти Пестрика. Он только один раз спросил у матери: „Вы похоронили Пестри-ка под мескитовым деревом в углу участка с восточной стороны?“ Мать ответила утвердительно, и больше об этом не заговаривал ни один из нас».
Семья Говардов всегда относилась к неприятностям так, как будто их вообще не существовало. Отчаяние, которое испытал Роберт из-за смерти собаки, было столь велико, что некоторое время родители даже боялись, что он совершит самоубийство. Кое-кому из его друзей казалось непонятным, как взрослый человек может «убегать и прятаться» от смерти пса, пусть даже и любимого.