Я его не видел, но знал это. Такое странное, противоречивое, почти невозможное ощущение. Когда вроде что-то существует, а вместе с тем вокруг царит непроглядная тьма.
– Кажется, я еще не попадал в такую передрягу, – с ноткой самоиронии вздохнул я.
– Попадал, – твердо произнес собеседник.
– Эй! – возмутился я. – Ты же – я, значит, должен со мной соглашаться!
– Я твоя шиза, а шиза не поддается законам логики, – словно пожало плечами это нелепое видение.
Я немного подумал, а потом ответил:
– Ну и черт бы с тобой.
– Черт? Не демон?
– Да какая разница.
Повисла тишина, а я не стал торопить собеседника. Ведь, право же, не станете же вы торопить собственные глюки.
– На самом деле очень большая, – протянуло нечто. – Но вернемся к нашим баранам.
Если честно, я уже возненавидел эту присказку. Кстати, я не упоминал об этом? Прошу прощения, видимо, совсем крыша едет, но, если вы не поняли, это уже далеко не первый мой разговор с самим собой.
– Мое мнение – в Мальгроме было жарче.
– Нет, – твердо ответил я. – Там было проще.
– И почему?
– Потому… потому… – Я мычал, давился, но слов подобрать не мог. – Темные богини тебя задери! Ты прекрасно знаешь ответ, если задаешь такие вопросы!
– А если знаю я, то знаешь и ты.
– Но я-то не знаю!
– Дружище, ты разговариваешь сам с собой и при этом утверждаешь, что я знаю, но ты – нет. Это уже клиникой попахивает.
– А то, что я в принципе сам с собой шпрехаю, – это в порядке нормы?
Странно, но я засмеялся. Засмеялся и тот я, который не совсем я… В общем-то, я уже тоже запутался в определении, кто здесь носитель шизы, а кто – видение. Возможно даже, что я вовсе не реален, а просто бред чьего-то больного воображения, сдобренного доброй щепоткой отчаяния и безысходности.
– Может, побеседуем о том, к чему ты пришел? – немного ехидно поддело меня видение.
– Убирайся, – только и буркнул я, понимая, что на эту тему точно не хочу говорить.
– Как скажешь.
Повисла тишина. Я уснул, и снилась мне темная комната без дверей, окон и какого-либо шанса на освобождение. В который раз я уже не мог различить, где реальность, где призраки, порожденные голодом, психозом и тьмой, а где сны, имеющие те же корни.
– Ты тут? – спросил я, когда настал очередной «день».
– И не уходил, – прозвучал лаконичный ответ.
– Я должен был уже умереть.
– Я знаю.
– Они не позволят.
– Я знаю.
Я замолчал, а потом рассмеялся. Гулко, низко. Наверное, это звучало несколько страшно.
– Ты сошел с ума, – сказало видение.
– Я знаю, – повторил я его слова и засмеялся еще сильнее.
Все вокруг вдруг стало казаться таким нелепым, таким комически невозможным. Словно вот-вот минет одна секунда, другая… и я проснусь. Да не где-нибудь, а в своей питерской двушке, оставшейся от родителей, укативших в теплые края. Там, на видавшей виды кровати, среди подушек и одеял лежало мое бренное тельце, наблюдавшее столь причудливый сон.