Скопление О'Хара
Измотанная после напряженного боевого вылета, обеспокоенная внезапными событиями, произошедшими в виртуальном пространстве личной Вселенной, Инга, несмотря на усталость, долго не могла уснуть.
Ее жизнь внезапно и необратимо изменилась.
Она лежала без сна, глядя в низкий потолок каюты, и думала.
Невероятное, опустошающее бессилие навалилось в одно мгновение, подмяло рассудок, заставило взглянуть на события под иным углом.
Мнемоник не по призванию, но по факту рождения. Дочь кибрайкеров, унаследовавшая от родителей несвойственные обычному человеку нейросетевые структуры коры головного мозга, — кем на самом деле она является?
Инга часто и безответно задавала себе этот вопрос. Какое-то время ей казалось, что кошмар остался в прошлом, — бежав из академии астронавтики системы Элио буквально за несколько дней до выпускных экзаменов, она наглухо отгородилась от прошлого, заставила себя забыть, всё, чему ее учили.
«Была ли я счастлива?»
Спокойная жизнь на Алексии, археологические изыскания, душевное равновесие — наверное, это и было счастьем?
«Разве я могу быть счастлива сейчас, после ужасающих картин массовой гибели инсектов и логриан, после восемнадцати часов напряженного патрулирования, преследования и космического боя? Когда сил не осталось вовсе, мышцы ноют, а сон не приходит?
Разве боль в душе подходит под определение «счастье»?»
Инга чувствовала, что окончательно запуталась. Доверят ли ей снова управлять «Стилетто» после грубого нарушения приказа и пререканий с адмиралом Мищенко?
В основе ее поступков лежала сложная гамма чувств, начиная от сострадания гибнувшим на планете и в космосе существам и заканчивая неистовым желанием отыскать Вадима.
Да, она безумно надеялась, что курс преследования базового корабля механоформ, приведет ее в систему, куда транспортные модули переместили захваченную спасательную капсулу галакткапитана Рощина.
Она ошиблась.
Там не оказалось даже планет, не говоря о космических базах.
С каждой минутой что-то неуловимо менялось в ее душе. Умирали одни чаяния, возрождались другие, она все глубже погружалась в пучину переживаний, состояние неопределенности, владевшее ею минуту назад, таяло, теперь вспоминая годы, проведенные на Алексии, она как будто рассматривала очень старые черно-белые фотографии, тусклые, смазанные, не несущие памяти о былом.
Нет, те годы никак не подходят под определение «счастливых». Спокойствие, граничащее со сном разума и души, несло ощущение серости будней. Воспоминания тускнели, покрывались трещинами, и вдруг осыпались, как не выдержавшая бега времени выцветшая фреска, а на смену ярчайшими вспышками приходили иные впечатления.