Нет, оружие бросать нельзя.
Чуждая техносфера не просто тревожила воображение. Неведомые до сей поры чувства переполняли рассудок, наглядно иллюстрируя расхожее утверждение о том, что мнемоник силен лишь там, где его окружают подвластные кибернетические системы.
Раньше, еще до роковых событий в системе Алексии, Вадим не задумывался над справедливостью такой трактовки. Но ведь действительно, где бы он ни находился, в какой гарнизон ни забрасывала бы его судьба, везде он чувствовал себя вполне уверенно. Техносфера, которую мнемоник ощущает постоянно, являлась ни много ни мало базисным элементом сознания, именно она позволяла рассудку открывать новые и новые горизонты восприятия, манипулировать окружающим, простирая власть личности на немыслимые расстояния.
Мутный от усталости взгляд Вадима увязал во враждебной мгле.
Мысленно он мог дотянуться до невидимого, скрытого сумерками горизонта, различить общие очертания рельефа, зафиксировать сотни затаившихся во мраке опасностей, но не более. Каждое мнемоническое усилие, не подхваченное (как он привык) исполнительными механизмами, не поддерживаемое кибернетическими сетями, требовало невероятного напряжения моральных и физических сил.
Хуже того, чуждая техносфера, изувеченная, разнородная, не просто отвергала требовательный ментальный порыв, — она сопротивлялась ему, у нее не было причин подчиняться человеку, напротив, источник стороннего воздействия воспринимался местными сервомеханизмами как нечто опасное, требующее противодействия.
Рощин погружался в новые ощущения, как дайвер погружается в коварные глубины неизведанной морской пучины.
«Не стоит дразнить судьбу. — Он присел, предоставив отдых измученным мышцам. — Бросать вызов всему и вся, по меньшей мере, глупо и самонадеянно. Власть разума над реальностью уже не богоподобна. Вот условия, в которых по-настоящему должен проходить проверку мнемоник». Рощин мысленно усмехнулся. Он по-прежнему воспринимал множество явлений, недоступных невооруженному рассудку, но власть над ними утрачена, необходимо уравновесить, соотнести в новом балансе усилия разума и тела, искать новые точки опоры, защищать себя не только ментально, но и физически, разбираться в сути замеченных явлений и соизмерять силы при попытках воздействия на чуждую техническую среду.
Мысли Рощина, конечно, не носили такого строго упорядоченного характера.
Новые ощущения воздействовали на разум, вызывая ответные реакции рассудка, впечатления осмысливались, инстинкт мнемоника — качество психики, неприсущее большинству людей, помогал ему находить верные трактовки полученных данных, вырабатывать линию поведения, которая позволит приобрести бесценный опыт выживания вне привычной с детства техносферы.