— Я им покажу! Кто мне Кендзо? Старик!.. Морико предала меня! Как могла? Ну, девка… Будет время — докажу им, из чего сделан. Докажу!..
Рёи пыталась успокоить Шиничиро, тот не унимался. Лёжа на животе, на жестковатом набитом соломой футоне, стучал кулаком по полу. Бросая огненные взгляды, от каких, казалось, могла запылать жаровня, он проклинал и старика Кендзо и Йиро, и Морико… и вообще всех, кого не страшно проклясть.
— Уйди от меня, женщина! Я — не слабак, — Шини отогнал служанку. — Сейчас встану и надаю им, как следует. Заберусь в дом Кендзо, припомню… где он живёт? У дяди Лао? — всхлипывал он, шмыгая носом. Не хотел плакать, но слёзы бежали.
«Воин не плачет, даёт лишь выход эмоциям в открытом бою» — одно из правил в додзё, которому юноша следовать пока не умел.
— Вот покажу им, покажу! — процедил Шиничиро, закрыв глаза. Почувствовал тёплую руку Рёи. Она гладила по голове. Не стал отгонять и кричать, успокаивался.
Острые пики пронзали небо насквозь, растворялась в синей дымке заснеженная горная извилистая цепь. Прохладные свистящие ветры гуляли по долинам, перенося опадающую листву с места на место. Плывя над бесконечной тёмной бирюзой дальних вод и сливаясь с бледным холодным небосводом, громоздились мрачноватые рыхлые тучи, одна на другую. Птицы оглашали безграничное пространство протяжными криками; осень и зима на вершины приходили раньше, чем на побережье.
С высоты птичьего полёта этот горный участок, ветвящийся ущельями, распадками, представлял собой обширную долину, заваленную пожелтевшей листвой, с тёмными бездонными пропастями да кривыми логами. «Страна ранней осени» как нельзя лучше приспособлена под изнурительные тренировки. Здесь, среди безлюдных огромных гор, заросших берёзами и соснами, измученных ветрами и дождями холмов со старой бамбуковой порослью, да изолированных от мира на века одиноких деревушек, хранивших допотопный уклад и неинтересных ни одному алчному феодалу, вырастали лучшие мастера рукопашного боя, способные, пожалуй, завалить любого тэнгу. Здесь, высоко в горах, в хмурых неприветливых лесах, в холодные дни и леденящие ночи, тела и души воинов закалялись, точно раскалённая сталь самурайского клинка. Буси крепли духом, «как цветочное вино в дорогом прозрачном сосуде, выставленное под лунный свет» — сказал бы Шиничиро. Да его не пригласили…
Одни воины прибывали в «Страну ранней осени», чтобы стать сильней и выносливей, светлей и крепче, а затем возвращались, откуда пришли. Другие — обретали второй дом на высотах, среди монахов