— Скажи: «а-а-а-а», — протянул он, хрустнула свёрнутая крышка (резко пахнуло водярой), и тонкая струйка потекла в пластик.
Поначалу всё шло гладко, но где-то к половине бутылки у Костантино из района гортани стали доноситься неприятные булькающие звуки. Неожиданно для самой себя я испытала приступ беспокойства — не захлебнётся ли, или ещё чего — и озабоченно посмотрела на японца-китайца, на что тот сделал пару успокаивающих кивков, мол, всё нормально.
— Не волнуйтесь, — почти по слогам проговорил он, — ему ничего не угрожает. Видите, лежит спокойно и выглядит совершенно нормально.
Я посмотрела на Костантино. Действительно, для человека, в которого без его на то согласия заливают пол-литра, смотрелся он довольно неплохо, разве что шумновато дышал носом. Я немного успокоилась.
— А он, того, не скопытится с такой дозы? — поинтересовалась я после того, как пустая бутылка полетела в угол.
— Нет! — уверенно ответил японец-китаец. — Судя по документам, он тоже русский. Так что всё будет в порядке.
— Русский?! — переспросила я.
— Да, и это многое объясняет. — Японец-китаец достал откуда-то из кармана паспорт знакомого красного цвета. — Вот, смотрите, Говенько Константин Натанович, тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года рождения. Место рождения — город Херсон, военнообязанный… так, что там дальше… зарегистрирован брак с гражданкой Горшковой Валентиной Степановной тысяча девятьсот пятьдесят первого года рождения, ого…
Японец-китаец вскинул глаза на меня.
— А ваш обидчик, оказывается, альфонс.
— На прописке, наверное, женился, — предположила я, а сама подумала: «Константин Натанович Говенько — это ж надо…»
— Это я и хотел сказать, — отозвался японец-китаец, — а теперь, собирайте вещи.
Я немного опешила.
— Зачем?
— Мы съезжаем, точнее, вы съезжаете. Поверьте, для вас будет гораздо безопаснее пожить некоторое время у меня, — японец-китаец сложил ладони, как будто собирался молиться.
— У вас, это где? — поинтересовалась я.
— Я снял здесь квартиру в районе «Оньиссанти». Это недалеко. Прошу вас, сделайте так, как я вам сказал. Так пострадает только ваша репутация. — Он показал рукой на Костантино, который, судя по всему, находился уже в глубокой отключке. — А если останетесь, пострадаете вы сами.
Не то, чтобы он меня сильно напугал, но собралась я мгновенно, благо чемодан у меня был почти не разобран. Спящую голову я, как и в прошлый раз, завернула в полотенце, а не влезшие в чемодан вещи покидала в располневшую до неприличия сумку.
— Ну что, присядем на дорожку, — предложил японец-китаец, когда всё было собрано.