Он молчал, было что-то в ее словах, что заставило его задуматься.
На горизонте показалась свинцовая, почти черная туча, и вся мирная картина с цветущими абрикосами сразу превратилась во что-то грозное, страшное. Тучи быстро сгущались, с их нижней стороны в разных местах отделялись какие-то жгуты, которые сливались с землей. Это были полосы дождя. Ливня. Каким жалким среди разыгравшейся стихии казался красный «Гольф» на дороге, в котором сидела напуганная женщина, чувствовавшая себя потерявшейся девочкой, и захвативший ее в заложницы мужчина, который тоже чувствовал себя не самым крутым похитителем.
Лика запомнит это на всю жизнь, как они сидели в машине, остановившейся под потоками низвергающейся с неба воды, и говорили о жертвах и убийцах, праве на жизнь и на смерть. Ей определенно не хватало воздуха. Свет в машине казался мерцающим, неестественным.
Она попыталась встать, но ее усадили на место:
— Сиди, сиди. Ты симпатичная девушка, интересно рассуждаешь, но я тебе не доверяю. Дело в том, что люди становятся хитрыми и коварными, когда их жизнь в опасности.
— Значит, вы меня убьете?
— Послушай, если все обойдется и пистолет системы Кухенройтера без проблем окажется у меня, ты останешься живой. Абзац отдаст мне пистолет, а я отдам ему тебя.
— Я нужна, чтобы обменять меня на пистолет? – спросила Лика, сдерживая слезы.
В ответ Лика услышала:
— А ты что, в себе не уверена?
— Да! И я умру из-за того, что меня никто не любит. Умру в прямом смысле этого слова. Потому что никто не станет менять меня на пистолет любой системы. Про меня даже никто не вспомнит!
Она смолкла. Похоже, сам процесс движения и смены пейзажей за окном автомобиля заворожил ее, целиком завладев ее вниманием. А на губах застыла неопределенная полуулыбка. С отрешенным видом она смотрела на пробегающие за окном пейзажи, при этом взгляд ее, казалось, был обращен внутрь себя. Смотреть на нее было приятно. От нее исходил тонкий аромат духов.
— У вас в машине можно курить? – спросила она вдруг.
— Конечно.
Лика вынула из плоской пачки длинную сигарету с золотым ободком. Закурила. «Нервничает, – отметил про себя водитель. – И не зря!»
А дождь все лил и лил. Был такой фильм – «И дождь смывает все следы». Так и тут. Следов не оставалось, их смывал ливень.
В морге судебной экспертизы поодаль от голых, вскрытых покойников, лежали четыре одетых трупа – Одиссей с перерезанным горлом, Вася с запекшейся у рта пеной и еще два совсем молодых парня – потомков горцев, воевавших с Лермонтовым. Как видите, смерть не выбирает – косит всех подряд. А если по справедливости, то умирать должен тот, кто устал жить. Под полом глухо, но настойчиво скреблась крыса. Смерть не выбирает, для нее ничто не имеет значения – бедность, богатство, страна, религия. Перед смертью все равны.