Иван Тургенев писал: «В наружности Лермонтова было что-то зловещее и трагическое. Какой-то сумрачной и недоброй силой, задумчивой презрительностью и страстью веяло от его смуглого лица, от его больших и неподвижно-темных глаз… Вся его фигура, приземистая, кривоногая, с большой головой на сутулых широких плечах, возбуждала ощущение неприятное…»
Как выразилась дальняя родственница Лермонтова, Анненкова, «душа поэта плохо чувствовала себя в небольшой коренастой фигуре карлика».
Самое загадочное в дуэли – повод, сделавший ее смертельной. Были ли это шутки о длинном кинжале Мартынова? Что в этом такого? Даже если шутки и произносились при дамах, могли ли они стать достаточным основанием для смертельных условий поединка? А ведь они оказались именно такими. Значит ли это, что реальным поводом для дуэли было нечто другое?
Лермонтов не хотел дуэли, но принял вызов Мартынова, не имея к тому причин, но уступая законам сословной чести. Он и стрелять-то не хотел…
И Мартынов совсем не выглядел злодеем. Да и Лермонтов, судя по всему, относился к нему скорее по-приятельски.
Потом наступает то дождливое, то солнечное, неспокойное утро 15 июля, полное предчувствия беды. Противники и секунданты оказываются на месте поединка, над Бештау гремит гроза, со стороны Пятигорска валит черная туча. По взаимному согласию они собираются кончить дело до дождя. Секунданты отмеряют шаги: пятнадцать – в виде барьера и еще по десять в разные стороны. Лермонтов неподвижен. Затем поднимает пистолет, как положено, дулом вверх. Мартынов сбрасывает на землю белую черкеску, остается в черном бешмете, чтобы меньше выделяться на фоне кустов, и тоже поднимает свой пистолет дулом вверх.
Начинается поединок.
По Дуэльному кодексу после команды «Сближайтесь!» противники имеют право опустить пистолеты и один из секундантов начинает отсчет времени, примерно по полминуты на каждый счет: «Раз… два… три». В течение этого времени противники, подойдя к барьеру или на ходу, имеют право обменяться выстрелами. Если кто-то оказывается ранен первым, он получает право вызвать своего противника на барьер. После счета «Три!» дуэль прекращается и начинается снова, если на то была договоренность противников.
Лермонтов, принимая из рук секунданта пистолет, говорит: «Я в этого дурака стрелять не буду». Он остается при счете «Раз… два… три» неподвижен и все так же с поднятым дулом пистолета.
Мартынов целится в Лермонтова по-французски – повернув пистолет вбок. Счет продолжается. И после «два…» уже звучит «три!», прекращающее дуэль. И раздается выстрел.