Роуну мать тоже сделала сэндвич и налила стакан молока. Тот поблагодарил ее и уселся на ступеньку. По тому, какие большие куски он откусывал, и как жадно он глотал молоко, было видно, что голодал бедняга сильно. У него не было узелка с вещами, а грязная и изодранная одежда, тем не менее, выглядела так, как будто не так давно была новой.
Стоял теплый сентябрьский день, я только что вернулся из школы. Колоть дрова было жарко, и я больше отдыхал, чем размахивал топором. Закончив есть, бродяга приоткрыл дверь, ровно настолько, чтобы поставить стакан внутрь, снял пиджак, подошел ко мне, взял у меня из рук топор, и сам стал колоть дрова. У незнакомца было узкое лицо, длинноватый нос и серые глаза. По тому, как он орудовал топором, мне стало ясно, что никогда раньше дров он не колол, но быстро приноровился. Мне оставалось только стоять и смотреть.
Мать тоже наблюдала, с крыльца. Он все колол. Наконец она сказала:
— Больше не надо. Ты и так уже более чем отработал свой сэндвич.
— Не волнуйтесь, мэм — ответил Роун, и опустил топор на очередное полено.
Во двор въехал старый побитый грузовичок отца, купленный им за 25 долларов. Отец ездил в город за комбикормом для цыплят. Он подогнал грузовичок к двери сарая, и я помог ему вынести два мешка комбикорма. Отец казался высоким и тощим, но был раза в два сильнее, чем можно было подумать, и моя помощь была ему в общем-то без надобности. Но он сделал вид, что я очень пригодился.
Отец посмотрел на Роуна.
— Это он наколол дров?
— Ну, я тоже немножко — ответил я.
— Мать его покормила?
— Она дала ему сэндвич и стакан молока.
Мы вошли в дом. Мать только что закончила чистить картошку, и поставила ее вариться. Она всегда готовила на дровяной печке.
— Чёрт — сказал отец, — может, нам предложить ему поужинать?
— Я поставлю еще тарелку.
— Пойди скажи ему, Тим. И забери у него этот чертов топор.
И я пошел и сказал ему и встал прямо перед Роуном так, что тот не мог больше колоть дрова. Роун прислонил топор к поленнице. Его глаза напомнили мне пасмурное зимнее небо.
— Меня зовут Роун — сказал он.
— А меня — Тим. Я хожу в школу. В шестой класс.
— Молодец.
Его волосы, выбивавшиеся из-под шапки, были каштановыми. Их нужно было постричь.
— А руки у вас можно где-нибудь помыть?
Он говорил немного замедленно, будто взвешивая каждое слово.
Я показал, где у нас во дворе кран. Бродяга вымыл руки и лицо, а потом снял шапку и причесался расческой, извлеченной из кармана рубашки. Он был небрит, но тут уж ничего не мог поделать.
Потом надел свой пиджак, и положил шапку в карман. Я увидел, что его взгляд направлен мне через плечо.