Я подобрал три яйца в курятнике и возвратился завтракать.
— Антонио, — улыбнулась мать, принимая яйца и молоко, — иди завтракать.
Я сидел напротив Деборы и Терезы и ел свое атоле[16] с горячей тортильей[17], намазанной маслом. Говорил я мало. С сестрами почти совсем не разговаривал. Они были старше и очень дружны между собой. Обычно сестры проводили целые дни на чердаке, играя в куклы да хихикая. Их дела мало меня занимали.
— Ваш отец отправился в Лас Пастурас, — воскликнула мать. Он поехал, чтобы привезти Ла Гранде. Руки у нее были все белые от муки; она месила тесто. Я пристально следил за ними. — А когда он вернется, я хочу, чтобы вы, дети, вели себя как должно. Не годится вам позорить своих отца и мать…
— Ее и в самом деле зовут Ультима? — спросила Дебора. Такая уж она была, всегда задавала взрослые вопросы.
— Вам следует обращаться к ней «Ла Гранде», — ровно заметила мать. Поглядев на нее, я подивился — верно ли, что эта женщина — роженица из моего сна.
— Гранде, — повторила Тереза.
— А правда, что она ведьма? — спросила Дебора. Ах, тут-то она и получила по заслугам! Я видел, как мать рванулась было, но потом сдержала себя.
— Нет! — сказала она с упреком. — Нельзя говорить об этих вещах! О, где только вы понабрались этих замашек! — Глаза ее наполнились слезами. Она всегда плакала, когда ей казалось, что мы поддаемся обычаям отца, обычаям рода Марес. — Она — женщина учения, — продолжала мать, и я понял что у нее нет времени прерываться и плакать, — она много потрудилась на благо всех жителей деревни. О, я никогда не пережила бы тех тяжких лет, если б не она — так что окажите ей почет. Это честь для нас, что она приходит под наш кров, ясно?
— Si, mama[18], — ответила Дебора не слишком охотно.
— Si, mama, — повторила Тереза.
— А теперь бегите да выметите комнату в конце коридора. Комната Евгения… — я услыхал, как прервался ее голос.
Прошептав молитву, она перекрестилась; белая мука оставила на ней следы, четыре точки креста. Я знал — она печальна от того, что трое братьев моих на войне, а Евгений младший из них.
— Мата, — хотел я заговорить с ней. Мне хотелось знать, кто была та старая женщина, что перерезала пуповину младенца.
— Si. — Обернувшись, она поглядела на меня.
— Когда я родился — там была Ультима? — спросил я. — Ay dios mio[19]! — вскричала мать. Подойдя к месту, где я сидел, она провела рукой по моим волосам. От нее пахло теплом, как от хлеба. — Откуда у тебя такие вопросы, сынок? Да, — улыбнулась она, — Ла Гранде приходила помочь мне. Она присутствовала при рождении всех моих детей…